Любовь Миронихина - Анюта

Шимариха обычно "отчитывала" в своей бане, но баня сгорела вместе с домом. И бабкино семейство с дочерью и внуками ютилось теперь в сарайчике, приспособленном под жилье. Поставили печку, настелили полы, и Шимариха стала принимать болящих в уголке за занавеской.

Она пошептала над Анютой, попыхала над нею сковородкой с горящими углями. Но прежнего страха не было, не бегали по плечам колючие мурашки, не пересыхали губы. Анюта смотрела на колдунью тупо и равнодушно.

Хорошо называла ее бабка Поля - "волшебкой". По дороге домой бабка все рассказывала Домне, как Шимариха до войны "подволшебила" одного мокровского мужика, присушила она его от жены и детей для одной девки. Домна охала и удивлялась, Анюта слушала как в полусне. Она словно отупела и память потеряла после этой поездки.

Наверное, это было хорошо, потому что с этого дня, по приметам матери и Насти, их девка стала поправляться и ходить - по деревне и в школу. В уцелевшем крыле школы с октября начались занятия.

А сама Анюта говорила, что Шимариха тут ни при чем, она и раньше вставала и ходила, потому что приказала себе ходить и побыстрее выздоравливать. Нельзя сказать, что она совсем не верила в шимарихино волшебство. Вот и Феденькина короста стала подсыхать, а Полины ноги меньше "крутить". И вдруг с удивлением заметила Анюта, что, едва успев залезть под печку, мгновенно уходит в сон, как в прорубь. А раньше полночи ворочалась, не могла заснуть.

Это была необыкновенная осень. Уже день сделался короче воробьиного шага и полетели первые белые мухи, а листы все еще держались на деревьях. В ноябре выпал первый снег, и все подумали: это только первый знак зима подала, падет этот знак на землю и обернется долгой осенней распутицей.

Обычно так и бывало: встретятся два близких соседа, зима и осень, и никак расстаться не могут, бродят день за днем в обнимку, сильно навеселе, и от этого такие беспорядки в природе: то снег - то дождь, то оттепель - то морозец. И не поймешь, зима на дворе или осень.

Но в тот год распутицы не было. Смена времен года свершилась четко, как по команде, которая и последовала вскоре за первым снегом - первым предупреждением. В два-три дня пали на землю последние листья, и прилеповская роща сиротливо куталась в сиреневую дымку. Осень сдала свою вахту и отлетела навсегда. Хорошая выдалась осень, словно Божье подареньице.

Как по команде повалил мокрый снег, такой густой, что в трех шагах тонули в нем прохожие и кусты. И каждая снежинка была - с копейку, падет на щеку и словно искрой обожжет. И день и ночь летел и летел снег. А когда развиднелось на другое утро, перед глазами предстал совсем другой мир. Снег приукрасил, как мог, пожарища и голые дворы, угнездился белыми скирдами на крышах землянок и убогих сараев.

И сразу же прилеповские горки облепила малышня. Кому охота сидеть целый день в черных, дымных землянках! Тем более и мороз пока был легким, неприметным. Дед Устин не успевал делать санки. А у кого не было санок, обходились самольдбком. Настя и Витьке сделала самольдак: кусок широкой доски облила водой, подождала, пока не взялось на морозе, - и можно катить.

И Анюта с Танюшкой раз-другой скатились с горы, позабавились. Но в третий раз им уже достоинство не позволило: они взрослые девки и свое на горках откатали. Теперь у них должны быть другие развлечения. Анюта старалась подольше оставаться в школе, а потом бродила с девчонками по деревне.

- И о чем это они разговоры разговаривают? - сердито спрашивала у Насти мамка, выглядывая вечерами Анюту. - Раз десять уже прошли взад-вперед мимо двора и не замолкают.

- У них свои разговоры, у девок-недоростков. Ты уже забыла, как сама шепталась с подружками, - хитро помаргивая, отвечала Настя.

Потеряв терпение, мать выкликала Анюту домой. Девчонки тоже говорили, что пора по домам. Но Анюта ни разу не назвала свою землянку домом. Прожила в этой норке целый год и так и не привыкла к новому жилищу. А ведь у них была чуть ли не лучшая в деревне земляночка - сухая, чистая, с узенькой лежанкой.

В один из мягких зимних деньков Анюта вернулась из школы, собрала у речки валежника на растопку. Тут и мать с Настей привезли на тележке дров. Устали, собрались пообедать. И вдруг мамка подняла голову и прислушалась - у них над головой кто-то расхаживал, поскрипывал снег под чьими-то легкими ногами.

Но никто не спускался по ступенькам, никто не кричал хозяйку. Наоборот, шаги замерли, потом скрипнула дверца в Суббонину пуньку. Тут уж мать с Настей всполошились, все вместе ринулись из землянки наверх.