Анатолий Луначарский - Идеи в масках

— Привет тебе, Ганеза, сын Лакшмы, — сказал он.

— И тебе привет, любезный Чарудатта. Я люблю умных людей. Мне понравилось, что прозрел ты ничтожество Амтмана. Вам даны глаза, уши, пальцы, ноги и язык, мыслящая голова, чтобы видеть, слышать, осязать, обонять, вкушать и обсуждать, но, конечно, когда не делаешь ничего этого, тогда все кажется одним или даже ничем. Это неудивительно, любезный Чарудатта: мир — не Амтман, это — сила, расколотая на много сил и обратившаяся против себя от века. Демоны и камни, растения и животные, люди и боги, — все — сочетание сил, все борется друг с другом и заключает союзы; это великий танец сил с превращением одних в другие. Бог становится камнем и камень богом… Демон делается человеком, а человек превращается порою в демона… Но превращение это, не правда ли, не безразлично? Почетно для раджи стать брахманом, и стоит ли для того преодолеть труды, но не обратно, Чарудатта, не прав ли я? Итак, силы превращаются, — вверх и вниз, — борясь, сочетаясь в вечном танце, повсюду… И мудрый, знающий все силы мира и направление их, может предвидеть все столкновения, победы и поражения, и все будущее ему открыто, ибо оно дано в настоящем, как точка пересечения двух прямых линий дана их направлением. Я дам тебе ключ к составлению таблиц, перо, чтобы ты записал их; я дам тебе обоюдовогнутое стекло, чтобы ты видел дальнее и малое как близкое и большое, я дам тебе свет, и ты просветишься, Чарудатта.

Много, много дней провел Чарудатта за составлением таблиц по данным бога Ганезы.

И когда они были готовы, он стал проверять их.

И вот предсказал сам себе Чарудатта выпадение дождей и засуху, войны радж с их исходом, падеж и приплод коров, смерть и рождение людей, знамения небес и удачу купцов, — и все это на один год.

И все исполнилось, как предсказал мудрый Чарудатта.

Тогда составил Чарудатта новые таблицы на следующий год и величаво сошел с гор в долины. Торжественно и гордо было на его сердце, ибо оно познало все. И грустно и тоскливо было ему, ибо, идя, он думал: «Все будет так, как будет, и желание сердца — пустой обман».

Гремят огромные барабаны, трубы криками меди наполняют воздух, охает земля под бегом боевых коней, слонов и маршем бесчисленных ног. По широкой дороге идет войско магараджи Пурушри, сверкая яркостью красок. Слоны одеты в пурпур, а в крепких золоченых башнях сидят на их. спинах воинственные раджи в белых тюрбанах с бриллиантовыми перьями, в золотых шлемах, осыпанных жемчугом, и потрясают длинными легкими копьями наконечники которых режут воздух и жаждут крови как жала. У ног слонов смуглые воины в цветных одеждах ведут на цепях рыкающих тигров, приученных бросаться на врага… Скачет на чудных гордых конях молодежь в шитых золотом плащах, и солнце смотрится в клинки их сабель как красавица в зеркало.

И на белом слоне, завешанном коврами и тончайшими шалями, сверкающий алмазами, в короне, сотканной как — будто из лучей луны и солнца, горделиво опираясь на аметистовый жезл, движется повелитель этого великолепия, этой стремительной. силы, сам магараджа Пурушри, спокойный и уверенный как Индра.

И встал перед ним Чарудатта. В лохмотьях его одежды нагая грудь покрыта пушистым снегом его почтенной бороды… Лицо его как темная бронза от лучей, лоб его, подобный выпуклой башне, увенчан запыленным тюрбаном, глаза сияют мудростью и скорбью, и жестом более важным, чем повелительный знак царя, Чарудатта остановил поток воинов и сказал:

— Злосчастный раджа Пурушри, знай, обманутый, что ты и все твои ляжете грудой белых костей в ущелье Нур, ибо там подстережет тебя твой враг и, кинувшись справа и слева, будет рубить и рубить… Они будут как тигры, вы — как напуганные овцы, ваши слоны будут реветь, поднимая хоботы к небу, и топтать вас среди темной ночи… Смерть будет клокотать в ущелье, а над ним не видно будет ни одной звезды… Ты будешь лежать на дне ущелья, слушать замирающий вой и лязг боя и тщетно станешь пытаться слабеющей рукой зажать рану, из которой будет бить твоя кровь… И черное небо над тобою… И помощи нет… И ты исчезнешь, раджа Пурушри.

— В ущелье Нур, говоришь ты, достопочтенный брахман?

— Да, я знаю и минуту, и пядь земли, на которой ты будешь стоять, когда кинжал поразит тебя.

— Благодарю тебя, мудрый, дарю тебе 25 коров белых как снег. Я не пойду в ущелье Нур, но изберу другую дорогу. А, коварный Датханада! Я знаю теперь, где ты подстерегаешь меня; твой замысел обрушится на твою же голову.