Анатолий Луначарский: Современный театр и революционная драматургия

Многократно в недавно создавшемся Союзе Революционных Драматургов ставились вопросы, связанные с дальнейшими судьбами русского театра. Кажется, для всех ясно, что судьбы эти связаны с драматургией. В самом деле, что мы видели до сих пор в области нашего театра? Прежде всего оговорюсь: никакого кризиса театра в смысле какого-нибудь упадка театрального искусства, о чем говорят многие консерваторы, в смысле захирения театра в результате бедности материальными рессурсами, у нас нет. В провинции, может быть, может быть отчасти и в Ленинграде, который я впрочем мало знаю с театральной стороны, но в Москве театральная жизнь очень энергична и стоит в художественном отношении на большой высоте. И тем не менее, о кризисе театра в другом смысле можно говорить. Все ищут, но никто не находит такого разрешения театрального вопроса, которое искренние друзья революции, а вместе с тем и культуры, могли бы посчитать удовлетворительным.

Было бы уже несвоевременным повторять сейчас те доводы, которые я развивал прежде в доказательство необходимости сохранения государственных акад. театров с их старым мастерством; несвоевременно, во-первых, потому, что положение о необходимости строить дальнейшую пролетарскую культуру на основании усвоения культурных достижений прошлого принято теперь всеми; во-вторых, потому, что, как видно будет из дальнейшего, театры вообще начинают поворачивать в сторону социального реализма, что заставляет многих признать, насколько важным было сохранить лучшие очаги театрального реализма до нашего времени; и в-третьих, наконец, потому, что я сам, не мало повоевавший за сохранение этих театров, нахожу, что теперь сохранения уже слишком мало, и что вполне настало время, когда эти академические театры должны двинуться вперед.

Так как академические театры суть театры во многом литературные (Малый театр всегда был таким, но и Художественный театр, несмотря на огромную роль режиссера в нем, внимательнейшим образом относился к драматургическому элементу спектакля), то поэтому здесь продвижение вперед мыслимо только в виде театрального оформления нового драматургического материала.

Правда, Малый театр, например, проявляет некоторые тенденции в сторону полевения в формальном отношении. Я не считаю вредным появление от времени до времени того или другого спектакля, заимствующего кое-что от упадочного театра, т.е. театра, уходящего от классического театрального реализма, так как в этом упадочном театре – трюковом, развлекающем, есть отдельные моменты, очень подходящие для фарса или другого какого плакатного спектакля. Я не считаю невозможным, что те или другие достижения трюкового театра могут быть вообще включены, как частное приобретение, в стиль Малого театра, но видеть в этом главный путь продвижения театра вперед, – я бы поостерегся, и с этой стороны молодая режиссура Малого театра должна была бы хорошенько зарубить себе на носу, что она может оказаться в положении людей, которые едят блины в посту и постятся на пасху. В самом деле, мода на трюки сейчас проходит, и было бы очень жаль, если бы маститый академизм вдруг стал наряжаться в те самые «желтые кофты» разного образца, которые совлекает с себя трюковой театр, считающий себя «передовым».

Я думаю, что и очень серьезные искания Художественного Театра в области преодоления реализма некоторой, высшего порядка, театральностью, поэтической условностью, стремления его к виртуозному использованию, в рамках, однако, выдержанного вкуса, некоторых приемов новейшего театра, – можно только приветствовать при том условии, чтобы основная закваска, то-есть особый оригинальный «извод» реализма, остался главным фундаментом старого МХАТ'а. Но все же при нынешнем общем росте интереса к многозначительной современной пьесе, Малый театр и МХАТ могут одержать большие победы только при наличии соответственных пьес.

Посмотрим, что делается на противоположном фланге. Тов. Таиров многократно заявлял о разрыве его театра со всякой иллюзией, со всякой психологией и о сознательном служении исключительно формальной актерской технике, понимаемой даже не как лицедейство, а как ряд виртуозных трюков. В настоящее же время А. Я. Таиров отошел от этого взгляда на вещи и об'явил, что театр его путем вышеуказанных исканий созрел теперь для осуществления социальной драмы. Театром был сделан очень неудачный опыт «Грозы», во многом сблизившийся с методами Малого театра и не показавший никакого превосходства, якобы обретенного артистами Камерного театра во время скитаний по дебрям изощренного эстетизма. Затем театр дал социальную драму «Св. Иоанна». В ее постановке было много хорошего и обещающего, но пьеса была выбрана удручающе неудачно, и спектакль остался памятником «добрых пожеланий». Таиров лихорадочно ищет подходящих пьес за границей, думает, что нашел такую в «Косматой Обезьяне» О'Нейля. Посмотрим.