Марина Москвина - Мусорная корзина для алмазной сутры

Это удивившее жителей деревни Семёнково изречение со всем подобающим смирением они высекли на его могильном камне.

А дичайшее буйное бескорыстие, которое мой прапрадед довел до саморазрушительных крайностей, он строго и торжественно завещал, будучи на смертном одре, своим потомкам передавать из поколения в поколение и от сердца к сердцу, чтобы оно не прерывалось в веках.

6. Мой прадед Кирилл Семенович Посиделкин был носильщик. Он свято чтил заповедь отца, и чтобы хоть как-то отплатить долг благодарности своим родителям, кутил напропалую и не вылезал из трактира, стараясь таким образом пробудить первозданную мудрость сокровенного ума.

Он очень преуспел в дзенской практике и никогда не упускал возможности напомнить всем присутствовавшим в трактире, что великое просветление, исполненное Мира и неизреченного Блаженства, постигается нами в наших повседневных поступках и земных обстоятельствах.

Вот стихотворение, которое он оставил нам, своим потомкам, его нашли у прадеда в нагрудном кармане, а самого старика нашли в канаве, но он уже при жизни был целиком погружен в Нирвану, и смерть тела, наступившая 7 марта 1889 года, не имела для носильщика Кирилла Семеновича Посиделкина никакого значения.

Стихотворение написано ужасными каракулями, но все слова можно разобрать, что удивительно: мой прадед совсем не знал грамоты, не умел ни читать, ни писать, а вместо подписи ставил крест!

Вот оно - от слова до слова:

В темном жилище страстей

Всегда должно сиять солнце мудрости.

Ложные взгляды возникают из-за страстей.

И когда Истина приходит, то страсти исчезают.

Ищите! И природу чистоты

Найдете в самом центре омраченности!

7. Мою бабушку звали Фаина Кирилловна Посиделкина. Когда Фаина была молодой, она служила сестрой милосердия у легендарного певца Федора Шаляпина. И вечно поклонники Федора Ивановича упрашивали ее пойти к Шаляпину поставить автограф на его фотографическую открытку.

Она приносила ему открытку, просила автограф, а он безотказно расписывался размашистым почерком. Так прямо и писал на каком-нибудь образе Мефистофеля:

"Ф.И. ШАЛЯПИН".

Однажды он у нее спросил:

- Сестричка! Вы деньги-то с них берете?

- Господь с вами, Федор Иванович! - ответила Фаина.

- Вот те на! - удивился Шаляпин. - Мои лакеи на этом себе дворцы построили и стали независимыми людьми.

Фаина - мгновенно - Шаляпину:

- Независимость - это внутреннее обстоятельство или внешнее???

При этих словах на Шаляпина Федора Ивановича нашло великое озарение. Он встал, поклонился и сказал:

- Сестричка! Прошу вас из сострадания и милосердия дать мне свои наставления.

А она:

- Давайте лучше, Федор Иванович, с вами что-нибудь споем.

Фаина хорошо пела. Как ветер в печной трубе.

8. Фаина была обалденной красавицей. Но даже и слышать не хотела ни о каком замужестве. И все-таки один раз она по-настоящему влюбилась - во время Великой Октябрьской социалистической революции, когда пришла на выступление вернувшихся из ссылки политкаторжан.

- Худые - кожа да кости! - она рассказывала. - Но зато какие пламенные речи.

- "Долой буржуев!"

- "Да здравствует власть рабочих и крестьян!"

Вдруг в этакой возбужденной обстановке один очень рыжий и конопатый каторжанин вышел на трибуну и вот с какими словами обратился к бушующей, революционно настроенной толпе:

- Товарищи! Век мирских невзгод подобен сну, иллюзорен и недостоин никакого внимания. Закройте рты и зажмурьте глаза: погрузитесь хоть раз в свою собственную сокровенную природу. Это вам поможет, товарищи, искоренить желания, глупость, зависть и злобу. А также слишком серьезное отношение к вашим рождениям и смертям.

Все онемели. А он сделал паузу и добавил:

- Товарищи! Вы устали. Пожалуйста, отдохните.

Как сообщает стенографистка, после его слов среди многолюднейшего собрания не было ни одного, кто бы в эту минуту не обрел просветления.

Естественно, моя будущая бабушка Фаина влюбилась в него до полусмерти, поэтому с трибуны, на которую этот тип всходил еще неизвестно кем, спустился уже не кто иной, как мой родной и любимый дедушка Степан.

9. Это была пара - нимфа и сатир. Сам себя дед называл мордоворотом.

- Я иду, а на меня все морды воротят, - с гордостью говорил он.

10. В ссылку дед попал еще при царизме. За распространение листовок революционного содержания. К нему явилась полиция с ордером на обыск и на арест.

Полиция колотит в дверь. Он им: