Борис Можаев - По дороге в Мещеру

Травы здесь были скошены, за исключением семенных участков, а на полях торчали таблички с диковинными надписями: "Неполегаемая пшеница Верлд-сидз - США", "Овес Марино - Голландия", "Леанда - голландский овес". И куда ни пойдешь - в овсы ли, в пшеницу, - все тебе по пояс и густоты непрорезной... Да полно! В Мещере ли я, думалось невольно. Значит, может родить эта земля не хуже иных-прочих? Может!

Забегая вперед, скажу, овес Леанда дал по тридцать шесть центнеров, устоял от дождей, и Верлд-сидз устояла, а Марино полег. Но урожаи хорошие дали. Да что там эти иностранцы! Наша пшеница Мироновская 808 дала здесь по тридцать три центнера. Вот что значит грамотная мелиорация, да удобрения, да плюс к тому добрый уход.

- Ухаживать за такими полями не просто, - говорил мне Виктор Алексеевич Наседкин, редактор местной газеты "Новая Мещера". - Тут надо знать и агротехнику, и водный режим, и механизатором быть на все руки. Осенью открывается у нас двухгодичная спецшкола мелиораторов. Набор - из десятилетки. Стипендия девяносто рублей в месяц. Общежитие при школе. Вот так, живи и не тужи.

На окраине Спас-Клепиков в чистом поле вырос учебный спецгородок: три белых четырехэтажных здания - классные аудитории, мастерские, лаборатории, читальни. В общежитии комнатная система, две-три койки на каждую комнату. Институт, да еще какой!

- Станут ли они на полях работать после такой житухи, вот вопрос, сказал я. - Осядут ли?

- Местные осядут, - ответил Наседкин. - А приезжим подай после такого общежития квартиру или хотя бы комнату. А как же иначе? Ведь рабочих-то мы обеспечиваем жильем. Почему же крестьянам не строим квартиры? Ведь высокого специалиста не подселишь к тете Моте в избу. Не пойдет.

Да, не пойдет. Мелиорация земель - это лишь начало. Дальше - больше... Придется строить дома, и школы, и магазины, и клубы, и уж конечно дороги.

- Доберусь до Малахова на "Волге"? - спросил я Наседкина.

За Наседкина ответил редакционный шофер Петр Арефьевич Силкин:

- Пожалуй, сядете. Колея глубокая - дожди.

- Неужто не достроили дорогу?

- Насыпь протянули до самого Малахова, - ответил Наседкин, - а камнем покрыть не успели. Так что поезжай лучше на нашем "козлике".

И вот опять я трясусь на казенной машине все по тем же обкатанным булыжникам на Туму, на Уткино, Чувфилово, Малахове... На многие километры все тянутся и тянутся желтые поля люпина, да вдоль дороги сквозные ряды заломанных до самых макушек молодых сосняков.

- Отчего это сосенки такие заломанные? - спросил я. - Кто их так раздел?

- На корм скоту заломали.

С нами ехал фотокорреспондент местной газеты Левин. Он и ответил. Петр Арефьевич крутил баранку да посмеивался. Ему давно уж перевалило за пятьдесят.

Он ровесник и друг того самого Кленушкина и так же всю жизнь свою возил клепиковское районное начальство. Все-то он видывал, все знает.

- Когда ж их заломали?

- Прошлой зимой. Кормов не хватило.

- Видите - нижние ветви уцелели, - отозвался Петр Арефьевич. - Это потому, что их снегом заносило.

- Что-то не помню я, чтобы в прежние годы придорожные сосны заламывали.

- Так в старые годы крестьяне дворы раскрывали. Раньше дворы соломой крыли. Вот крыши и выручали. А теперь дворы шифером покрыты, шифер коровам не дашь, - посмеивался Петр Арефьевич.

- Ну и сосновые ветки - они годятся только для витаминов, - упорствовал я.

- Это правильно, - соглашался Петр Арефьевич.

Напротив Уткина мы остановились. От самой дороги десятка полтора косцов окашивали пшеницу. Мы подошли, разговорились.

- Хорошая пшеница, - говорю, - как на Кубани. Центнеров под сорок будет.

- Да не менее, - соглашаются косцы, говорят вперебой.

- Ее ноне только молоком одним не поливали.

- И под запах вносили удобрения, и озимя подкармливали.

- И с самолета на нее сыпали.

- Как же ей, пашенице, не быть ноне доброй. Это не при Слезкиной.

- Слезкина, бывало, проедет по полю да матерком покроет. Только и всего.

- Не то слезу выронит.

- Она выронит слезу... Она ее из тебя, бывало, выжмет, слезу-то.

- Я уж досуха отжатый.

- Небось Егорова не матерится, и дело идет.

- Как ему не идти, делу-то? У Егоровой связи. Кому удобрения только покажут, а ей в первую очередь. Бери сколько хочешь.

- Она берет... дай ей бог здоровья.

- Бе-ерет. Соседей не жалеет. Х-хе!

Косцы были все люди пожилые, в кирзовых сапогах, в мятых темных пиджачишках, в тертых кепочках. О теперешнем председателе колхоза Егоровой говорили с грубоватым почтением: человек, мол, с образованием, но рука мужицкая - и свое не отдаст, и чужое не пропустит. А Слезкина - давний председатель, на почетный отдых ушла еще в пятидесятых годах.