Федор Крюков - На Тихом Дону

Что касается денежных и хозяйственных дел станицы, то вмешательство и руководство войскового начальства в этой сфере не принесло благих результатов в пользу станичных нужд и интересов. Я знаком с текущею летописью только одной станицы и, следовательно, располагаю сравнительно скудным материалом, но если бы можно было огласить летопись всех станиц хоть одного округа, то, не сомневаюсь, картина получилась бы довольно трогательная… Беру один пример из знакомой мне станичной жизни. В одном округе найдено было нужным променять старый участок, назначенный для учебных сборов казаков, на новый. При промене за каждую десятину нового участка отдавали две десятины старого, и в результате был приобретен бесплодный и безводный участок, на который надо было затратить значительные суммы. На казаках всех станиц этого округа приобретение нового участка отразилось тем, что лошадей весь май месяц (время лагерных сборов) пришлось содержать на свой счет на сухом фураже и, за неимением годной для питья воды, пришлось — тоже на свой счет — нанимать водовоза, который доставлял бы воду в лагерь бочками. Для устройства прудов на лагерном участке каждая станица была обложена значительной суммой денег. В той станице, о которой я пишу, денег в наличности не было, и потому предписано было сходу составить приговор о сдаче в аренду около двухсот десятин станичной земли и арендную плату представить в округ на предмет устройства прудов. Предписание о составлении приговора требовалось выполнить немедленно, а так как и время для сдачи в аренду земли было неудобное, и сход был очень поспешно созван, то пришлось сдать землю за бесценок (от 5 до 17 коп. за десятину), хотя ловкие арендаторы потом перепродали ее по сравнительно хорошей цене (свыше рубля за десятину). И несмотря на то, что на устройство прудов была употреблена значительная сумма, пруды получились неважные: казаки по-прежнему для собственного употребления покупают воду на соседнем хуторе, а лошади, не имея хорошего водопоя, нередко дохнут. Второй пример тоже касается заботливости окружного начальства об экономическом преуспеянии казаков. Некоторые казаки, окончивши службу в первоочередных полках, продают полку лошадей по оценочной сумме с тем, чтобы по возвращении в станицу купить лошадь дома — несколько дешевле. Полковое начальство денег им на руки не выдает, а препровождает для выдачи по принадлежности окружному атаману, который тоже не дает денег до тех пор, пока казак не явится с купленной или приторгованной лошадью к станичному атаману, который и выдает удостоверение в приобретении лошади. С этим удостоверением казак посылает прошение к окружному атаману, ходатайствуя о выдаче его денег. Но… ответа нет (в данном случае я имею в виду один, известный мне, округ). Казак отправляется в окружную станицу сам (или его отец), «могарычит» писарей управления, получает доступ к адъютанту и… возвращается в станицу ни с чем. Были случаи жалоб по этому поводу войсковому наказному атаману, и только тогда удавалось казаку выручить свои деньги… Но много ли таких смельчаков, которые решатся на подобную жалобу? А между тем лошадь куплена в долг, дан задаток и обязательство уплатить деньги в самый короткий срок, денег же нет как нет! Где же казаку взять их? Хозяин лошади берет ее назад, удерживает задаток, начинается тяжба, вражда и проч… Спрашивается, какие чувства будет питать казак к столь попечительному начальству? [11] Недавно, после внезапной смерти одного окружного атамана, ревизия обнаружила такие неожиданные плоды его начальственной заботливости об экономическом преуспеянии станиц своего округа, что перед обнаруженными фактами меркнет даже самая богатая фантазия. .

Забота об исправном выполнении воинской повинности и забота об экономическом преуспеянии казака — вещи, по-видимому, мало совместимые, и войсковое начальство, как бы сознавая это, гонится только за первым зайцем, предоставляя второму бежать, куда ему Господь на душу положит. Между тем, обвинение прежнего «Положения» об общественном управлении станиц — в непринятии мер к исправному выполнению воинской и других повинностей — совершенно напрасно: как и теперь, так и тогда аукционный молоток действовал с одинаковым усердием, и стоит лишь вспомнить случай, когда одного ретивого станичного атамана одна бойкая казачка оттаскала за бороду в отместку за проданный самовар, чтобы понять и оценить все это рискованное усердие…