Федор Крюков - На Тихом Дону

Мы стали подниматься в гору мимо желтеньких, тесом крытых домиков — точно таких же, которые можно было видеть всюду по станицам, мимо лабазов с досками, дегтем, солью, лавчонок с квасом и т. п.

Новочеркасск — это административный центр области, город циркуляров, распоряжений, предписаний, приказов, административных взысканий, поощрений и проч. Можно сказать, что это исключительно город чиновников и, пожалуй, отчасти учащихся. Всюду — на улицах, в общественном саду, в магазинах, на гуляньи — вам встречаются кокарды, кокарды и кокарды… Преобладает, разумеется, военный элемент, но немало чиновников и других ведомств.

Высшие административные учреждения области — войсковой штаб и областное правление. Первый ведает военную часть Донского войска (счисление казаков, наряды, движение полков и команд, производства, отставки и проч.), второе — гражданскую часть (соответствует с некоторыми небольшими отличиями губернскому правлению). Оба учреждения объединяются под непосредственною властью войскового наказного атамана, которому предоставлены по военной части — права и обязанности командующих войсками в военных округах, а по части гражданской — права и обязанности генерал-губернаторов. Здесь, следовательно, сосредоточивается вся сила административного воздействия на жизнь области. Главное управление казачьих войск, находящееся в Петербурге, и военное министерство, не имея непосредственных отношений к казаку, являются для него, так сказать, таинственными незнакомцами, о которых он слышит что-нибудь изредка и неясно. Они дали ему новое «Положение об общественном управлении станиц в казачьих войсках» (3 июня 1891 года), но едва ли им известно, какую благодарность чувствует казак к своему начальству за его заботливость…

Кстати, несколько слов об этом «Положении». Издание его, в замену «Положения об общественном управлении станиц» 1870 года, вызвано следующими соображениями (изложенными в приказе г. военного министра по казачьим и иррегулярным войскам от 10-го декабря 1891 года):

«Двадцатилетний опыт применения Положения 13–25 мая 1870 г. об общественном управлении в казачьих войсках обнаружил крупные недостатки сего установления, вследствие чего общественное управление по всем почти отраслям оного находилось в неудовлетворительном состоянии: дела, предоставленные ведению станичных сходов, при отсутствии ближайшего надзора и контроля со стороны войскового начальства, велись вообще крайне небрежно; дела, касающиеся денежного и земельного хозяйства, разрешались часто в прямой ущерб нуждам и интересам станиц и их обывателей; станичные капиталы в некоторых войсках расходовались непроизводительно, в других быстро уменьшались; никаких мер к исправному выполнению воинской, земских и станичных повинностей, а также к уплате числящихся на обществах и отдельных членах их долгов не принималось; общественные должности замещались в станицах часто лицами недостойными, искавшими в выборной службе лишь обогащения; отправление станичного суда страдало медленностью и отсутствием должного нелицеприятствия. Такое неудовлетворительное состояние общественного управления вело к упадку экономического благосостояния станиц и к тому, что в среде населения вообще, а молодежи в особенности, быстро развивались такие несвойственные казачьему сословию наклонности и воззрения, как, напр., отсутствие в семье или домашнем быту почтения и уважения к старшинам, в службе — нарушения дисциплины, и, наконец, недостаточное радение к исправному выходу на очередную службу, которые в прошлом или совсем были неизвестны, или составляли редкое, исключительное явление в казачьем населении».

В словах приказа нельзя не заметить значительного преувеличения. На старое «Положение об общественном управлении станиц» взвалена ответственность за многое, чему оно было совсем не причинно, а между тем, на новое положение, главным достоинством которого признавалась, очевидно, возможность ближайшего надзора войскового начальства, возлагались слишком преувеличенные надежды: денежные и хозяйственные дела станиц придут в блестящее положение; станичные капиталы будут расходоваться меньше и производительнее; воинская, земские и станичные повинности будут выполняться исправно, общественные долги будут погашены, общественные должности будут замещены достойными и безукоризненной честности лицами, наконец, станичный суд приобретет надлежащую скорость и правоту, а результатом всего этого будет поднятие экономического благосостояния станиц и утверждение в казачьем быту доброй нравственности. Между тем, опыт первых же годов показал, что надежды эти были слишком преждевременны, и даже в местной печати, скромной и молчаливой до последней степени, прорывались вскользь тонкие намеки, что новое-то «Положение об общественном управлении станиц» могло бы быть и лучше. О населении станиц и говорить нечего: его мнения, когда их можно высказать без опасений, не отличаются уже столь приятной мягкостью. Любой станичный атаман и станичный писарь скажут вам, что бумажное делопроизводство увеличилось против прежнего, по крайней мере, втрое — без всякой пользы для дела. Станичный сход остался таким же, каким он был и при старом Положении: чутким и деятельным в тех вопросах, которые близко затрагивали насущные интересы станицы, и равнодушным или пассивно сопротивляющимся в вопросах, возбуждаемых администрацией. К административным начинаниям казачество вообще привыкло относиться скептически, хотя бы эти начинания и имели в виду действительную пользу населения. Об этом нельзя не пожалеть в иных случаях, но и подозрительность казака имеет свои веские основания как в опыте всех прошедших времен, так и в опыте настоящего. В некоторых случаях от станичного схода просто требуют составить приговор по такому-то вопросу и в таком-то смысле, и, как бы выборные ни кричали «не желаем», «не надоть», все-таки станичному атаману, в большинстве случаев, удается настоять на выполнении желания начальства. Исключения редки: на моих глазах сход одной станицы стойко держится против требований начальства еще только в «лесном» вопросе, не желая руководствоваться в пользовании станичным лесом теми указаниями, которые рекомендуются свыше… Многие уже из наиболее рьяных выборных посидели и в арестном доме («пострадали за убеждения»), но как бы ни изменялся станичный сход в своем составе (а он изменяется ежегодно), все выборные неизменно кричат: «не приступаем!»