Оконников вспомнил, как когда-то на улице он видел пьяницу, вытолкнутого из трактира. Все было прожито — куда же было идти и чего желать? — Отсылка к теме «пьяненьких» в «Преступлении и наказании» (Ч. I, гл. II).
… Оконникову казалось, что видел он в эту ночь Дмитрия Петровича — Оконников заметил, что у него противные нечищенные зубы с зеленым налетом, и стал он ему так мерзок, так мерзок. — Отсылка к сюжетному мотиву встречи Ивана Карамазова и черта («Братья Карамазовы». Кн. XI, гл. IX).
Лямкин похудел — спокойствие чего-то уж крепко решенного заметил в нем Окопников, что-то иноческое… — Я признаюсь, — говорил тихо Лямкин. — Отсылка к мотиву мастерового Миколки, ложно признавшегося в убийстве старухи и Лизаветы («Преступление и наказание».
Ч. VI, гл. II).
Если засудят — Антонида Михайловна со мной поедет. — Аллюзия на финалы уголовных сюжетов в «Преступлении и наказании» и «Братьях Карамазовых».
Печатается по изд.: Ауслендер С. Сердце воина. Рассказы. Пг., 1916. 396 с.
В рецензии на книгу В. Комарович писал: «Объединенные сборником, эти рассказы много выигрывают: отчетливей выступает их внутреннее сродство, по которому познается художественная индивидуальность автора <���…>. В повести ‘Наташа* С. Ауслендер высказывает излюбленную мысль Достоевского: Петербург — „это самый фантастический город на земном шаре“. Эта фраза могла бы служить эпиграфом к большинству рассказов сборника. <���…> Петербург Достоевского, похожий на „фантастическую, волшебную грезу“ <���…> — он простирает свои чары на чувства, мысли и поступки героев Ауслендера, он, как главное действующее лицо, присутствует в его рассказах» (Современный мир. 1916. № 11. Отд. II. С. 133). А. Г воздев расценил новый сборник рассказов как образец конъюнктурного обращения к ура-патриотической теме: «Как быстро выработалась у авторов „военных рассказов“ шаблонная, условная форма трактовки „перерождения“ мирного обывателя под влиянием военных событий. <���…> Присмотримся, например, к новой книге С. Ауслендера. <���…> В ней собраны рассказы, написанные еще до войны на мирные» темы и печатавшиеся на страницах столичных журналов и газет. Но издавая на третий год войны свои произведения, автор счел необходимым поставить во главе сборника «злободневный» рассказ о «перерождении» прежнего интеллигента в воина <���…> и озаглавить весь сборник по-«военному»… Что же мы находим в этом рассказе? Элегантный жест и только. <���…> Исповедь кающегося эстета звучит фальшиво <���…>. Таков вступительный «милитаристический» аккорд к очень мирным и безобидным «стилизованным» рассказам С. Ауслендера о «первой любви барона фон-Кирилова» или же о «поцелуе Венеции» и «розах принца» (Северные записки. 1916. № 11. С. 125–126).
Впервые: Биржевые ведомости (утр. вып.). 1915. № 14861. 24 мая. С. 2.
Петроград — после вступления в войну с Германией в августе 1914 Санкт-Петербург был переименован в Петроград.
.. .поправляя на серой шинели беленький крестик… — имеется в виду Орден Св. великомученика и победоносца Георгия 4-й степени, представляющий собой белый эмалевый крест с расширяющимися концами и незаполненными углами, на медальоне имел московский герб (на розовом фоне святой на коне поражает дракона) и вензель из букв СГ (Св. Георгий). На ленте чередовались черные и желто-оранжевые полосы. Подлежал ношению на груди. Давался как боевая награда за военные подвиги.
Земский отряд — гражданское подразделение, организованное Всероссийским Земским союзом помощи больным и раненым воинам.
…они ехали на выставку картин… — вероятно, речь идет о выставке «Мира искусства». См. информацию о ней: Аполлон. 1915. № 3. С. 56–57.
Яблочный дед — имеется в виду сторож яблоневого сада.
…белоснежный бежит «Самолет»… — пароход волжской компании «Самолет».
…в коломянковой гимназической блузе… — коломянка — плотная льняная ткань.
Вся стена была увешана небольшими картинами одного, достаточно известного художника. На изумрудной воде венецианской лагуны вся бархатом одетая гондола с золотым львом на остром носу. — На выставке «Мира искусства» экспонировались «Венецианские этюды» Б. И. Анисфельда.
Читать дальше