Николай Переяслов - Мой дедушка - застрелил Берию

- Выделяемых сил хватит, товарищ Верховный Главнокомандующий, отвечаю я. - Благодарю за усиление армии столь значительным количеством войск. Ваше доверие оправдаем.

- Желаю успеха, - говорит на прощанье Сталин.

Кладу трубку и, повернувшись к Крайнюкову и Грушецкому, определяю по их радостно возбужденному виду, что они поняли главное: предложение одобрено Ставкой. Подтверждаю это и сообщаю им все, что услышал от Верховного Главнокомандующего. Добавляю:

- Скоро и 40-я армия от обороны четырьмя ослабленными стрелковыми дивизиями и одной стрелковой бригадой перейдет к активным действиям в усиленном составе.

Новость производит на всех нас большое впечатление. Крайнюков и Грушецкий встречают её восторженно. И мне становится ещё радостнее от мысли, что этот необычайный день так тесно сблизил нас троих...

...Изложенные выше переговоры по ВЧ с Верховным Главнокомандующим происходили 23 ноября, - пишет далее Кирилл Семенович. - А несколько дней спустя по его поручению на командный пункт 40-й армии прибыл генерал армии Г. К. Жуков. Для меня это было подтверждением того, что Ставка не только заинтересовалась возможностями проведения наступательной операции на нашем участке, но и придавала ей важное значение.

К моему удивлению, Георгий Константинович был настроен несколько скептически. Не возражая против самой идеи проектируемого наступления, он, однако, считал, что при его осуществлении встретятся чрезвычайно большие трудности.

- Далась тебе эта наступательная операция, - говорил он, хмуро глядя на карту, разложенную перед ним. - Не знаешь разве, что перед тобой крупные силы противника, глубоко эшелонированная оборона с развитой системой инженерных сооружений и заграждений?

- Трудности, конечно, встретятся немалые, - отвечал я, - но все же вражескую оборону прорвем, противника разобьем..."

Несколько позднее, чем он предполагал это в своих планах, в ходе начавшейся 14 января 1943 года Острогожско-Россошанской наступательной операции, намеченная К. С. Москаленко задача была с лихвой осуществлена: оборона противника была прорвана, противостоявшая Воронежскому фронту на Дону между Воронежем и Кантемировкой вражеская группировка окружена, а к 27 января расчленена на части и ликвидирована. Участок железной дороги Лиски Кантемировка был освобожден от немцев, и 40-я армия вышла на рубеж реки Оскол, продвинувшись на западном направлении на глубину 140 км.

Но главное, что этот, казалось бы, вполне рядовой для пятилетней войны эпизод ещё раз подтвердил мне, что Москаленко - это действительно тот человек, который мог взять на себя смелость и осуществить физическое устранение Берии прямо во время заседания ЦК, исключив тем самым малейшую угрозу контрдействий не только с его собственной стороны, но и со стороны его возможных соратников. Из-за мертвого, как потом выразился Никита Сергеевич, бунтовать никто не станет...

Я даже думаю, что решение не дожидаться никакого суда, а застрелить Берию на месте, Москаленко мог принять и не по приказу недальновидного и непоследовательного Хрущева, а вполне самостоятельно, опираясь только на свой стратегический опыт и понимание опасности затеваемой ими акции (а точнее сказать - гибельности её возможного провала для всех, кто в ней участвовал). О том, что совершение тайных действий было ему не в новинку, красноречиво свидетельствует один из эпизодов уже упоминаемой нами выше Острогожско-Россошанской операции. Так, не сумев убедить командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова в нецелесообразности проведения активных разведок на участке расположения 40-й армии (где передний край вражеской обороны был тщательно изучен, структура каждой пехотной дивизии, её вооружение, боевой и численный состав выявлены, места расположения командных и наблюдательных пунктов, а также точки нахождения огневых позиций артиллерии и минометов разведаны, и даже фамилии командиров частей и соединений известны), К. С. Москаленко решил сделать вид, что подчиняется приказу, а на деле организовал все так, как считал нужным сам.

"Поскольку наступление главных сил намечалось на 14 января, - пишет он в своих воспоминаниях, - значит разведку боем силами передовых батальонов нужно было провести 12-го. И вот, не посвящая командующего и штаб фронта в свои намерения, я распорядился - конечно, устно: к 12 января произвести смену войск на плацдарме, с тем чтобы дивизии первого эшелона заняли исходные районы для наступления; главным же силам быть готовыми в случае успешного продвижения передовых батальонов немедленно перейти в наступление.