Александр Эртель - Жолтиков

– Ну что, Протас Захарыч, хотел я тебя спросить насчет чумы эфтой, от бога ли она – вроде как за грехи, – или так?

– Чума?.. Чума – единственно от нашего брата… Ты на Волгу езжал? Ватаги видел? Ну вот. Чума, известно, болезнь. Да болезнь-то не барская. Сморится народ голодом, обнудеет как «парш» и дохнет. Земли у народа нет. Хлеба у народа нет. Кабак без призора. Податей – гибель. Его и берет чума… Карантины, говоришь? Это вроде оцепки. Карантины – хорошо. Только не чума, так иное что. Чумы нет, тиф есть (Протас произносил «тип»), тифа нет – дифтерит есть. Плесень в гнилье не переведешь…

– Так бог тут – вроде как ни при чем?

– Ни при чем.

Опять длилась пауза. А за паузой снова вопрошал любознательный посетитель Протаса Захарыча:

– Протас Захарыч! вот война теперь была: как она, за что?.. Ишь, говорят, болгаре-то богачеи, а мы за них животов лишались?

– За свободу война была. (Протас опять коверкал слово и произносил «слобода».) Есть у тебя богатство, да свободы нет, ты – вроде как пень дубовый.

– Какая ж такая свобода?

– А коли паша какой-нибудь у тебя не висит на загривке да коли начальство не помыкает тобою, вот и свобода. Захотел ты ежели сказать какое слово – говори без опаски: в кутузку не попадешь; задумал какие ни на есть порядки описать – пиши, запрету не будет, – вот свобода. Есть над тобой одна голова: закон, – ему покорствуй; дела свои разводи сам, детей учи по своей воле, богу молись – по своей совести, порядок наблюдай по своему разуму – вот свобода.

– Тэ-эк… Значит, вроде как бы у нас теперь?..

– Вроде как бы… И у нас настоящей нет. Не токмо у нас – немцы «всамделишной» не завели. А мы-то, еще погодим… Мы-то еще отроки…

– Как же это так: теперича у самих, чтоб настоящей свободы – нету, а другим добывать ходили?

– Доброта наша. Оченно мы даже добры. Мы не токмо соседям свободу доставали, мы в старину, бывалоче, отнимать ее ходили… Что лупишь очи не смыслишь?.. Венгерец захотел венгерцем быть, а мы ходили его бить за эфто… Мы били – австрияк вешал. Вот доброта-то наша какая!

– Значит, и теперь по доброте?

– Значит… Мужика-то у нас гибель, да мужик-то голодный, куда его девать? – вот ноне его венгерец жрет, завтра турка… Глядишь, в какой-нибудь Курской и посвободнело… Теснота ведь там…

Разговор переходил на мужика и его положение.

– Без мужика – пропадать, – говорил Протас. – Мы кем держимся? Мужиком. Баре кем держатся? – Мужиком же, казна – опять мужиком. Вот оно какая история! Мужика надо держать в сытости. Нам рука, если мужик сыт, и казне рука. Только барам да посевщикам не рука. Сытый мужик им гибель. Ну, только мужика променять на господ никак невозможно. В нем сила. И его надо вызволять. Теперь земли у мужика мало, – надо его сселить. Надо казенные участки мужику сдавать. Ты говоришь, купцы чем жить будут? Не сомневайся богатый мужик купцу жить даст. С богатым мужиком и купцу и попу – всем лафа. Пьянствует он, говоришь? Пьянствует… А видал ты, чтоб зажиточный мужик в кабаке сидел? Нет, не видал. Пьянство дотоле, пока голод. Будет достаток, будет гульба, а не пьянство. Школы, говоришь, зря заводят? Зря. Грамота мужику не к делу. Грамоте учат, а читать не дают. Азбучку выучил, забросил азбучку, да и читай Францыля Венециана, а Францыля Венециана купить надо, а в доме соли нету… Не к делу грамота. Ты видал, как цепных собак кормят? Одной рукой хлеб суют, другой – палку, – пес-то пасть на хлеб разинет, а кормельщик псу не верит, думает – кусается, да палку ему вместо хлеба-то… Понял? Ты вникай. Вникай, говорю, я без дела врать не стану. Мужик с казной в прятки играет. То казне мужик медведем кажется, то казна мужику… Своя своих, значит, не познаша. А нет доверия – нет дела. Ты Ерофеичу доверяешь?.. Как не доверять, говоришь, приказчику? Так вот доверяешь ты, он тебе и слуга. И он в тебя верит. Ты его в прошлом году в Царицын за икрой послал, а расчет подошел, он не усумнился керосину купить. Значит, он в тебя верил, и с того вам обоим польза.

– Ах, век я не забуду этого керосина, – оживлялся посетитель. – Жду я, братец ты мой, Протас Захарыч, эту самую икру, и вдруг – ах ты калина-малина! – керосин припожаловал… Ну что ж, – я Ерофеичу ни слова. Я знаю, он без расчета не купит. Другой бы хозяин закапризился, а я ничего. Так и вышло: тыщу целкачей от керосина-то осталось!.. Как одна копеечка, тыща целкачей. Промысловый человек Ерофеич!..

– Не доверяй ты Ерофеичу, – он бы не посмел. Твоя прямая польза – а он ее не сделал бы…