Иван Подсвиров - Чинара

Климиха помогла Августе Даниловне раздеться и провела к больной дочери.

- Аринка, спишь? - наклонилась она над ней. - Врачиха пришла.

Арина очнулась от забытья, повела отуманенными глазами вокруг себя, увидела рядом Августу Даниловну, а за ее спиной Костю - и слабо кивнула ему.

Августа Даниловна разложила на столе инструменты, которые она принесла в деревянной коробке, достала термометр с серебристой капелькой ртути, встряхнула его и сунула Арине под мышку.

- У тебя, голубушка, хронический тонзиллит, Миндалины увеличены, Береги себя, а то можешь посадить сердце.

Арина глядела на Костю, - Ты бы прилег, - сказала она ему.

- После, Я не уморился. - невнятно пробормотал Костя.

- Ты слышишь, что я советую тебе?. - Августа Даниловна повысила голос. - Лечиться нужно. Не запускай болезнь.

Арина молча кивнула и опять обратилась к Косте:

- Присел бы...

- С доктором поговори, - с легким укором сказала ей Климиха. - С нами наговоришься.

Августа Даниловна сделала Арине укол, оставила таблетки и пояснила, когда какие пить. Арина устало смежила веки.

- ч Упадок сил, - шепотом сказала Августа Даниловна, укладывая инструменты в ячейки коробки. - К утру станет легче... Ну, молодой человек, помогите даме одеться.

- В такую темень? - пыталась вразумить ее Климиха. - Времечко-то глухое, простудное... Побудьте у нас.

Чаю попьете, на печи погреетесь. Я вам одеяло постелю.

- Спасибо. Мне нужно идти.

- Тогда и я с вами, - сказал Костя.

Они вышли во двор, - Не провожайте меня, - обернулась к нему Августа Даниловна. - Дождь перестал. Теперь хорошо. А в злых духов я давно не верю. Потихоньку доберусь. А вы оставайтесь. Больная нуждается в вашем присутствии.

Побудьте с нею.

Костя простился с Августой Даниловной и вернулся в хату.

...Утром Арина почувствовала, что кто-то сидит возле нее, и проснулась. Она увидела Костю. Свесив на грудь лохматую голову, он дремал на табуретке. За окном полыхал рассвет, и Костин чуб, упавший ему на лоб, светился, как солома. В безотчетном волнении, от наступившей ясности в себе, Арина подвинулась на край постели и, опасаясь разбудить Костю, вслушалась в его дыхание.

Руки у Кости были сжаты между колен, пальцы в напряжении сцеплены. Будто он хотел произвести какое-то движение, но внезапный сон застал его в этой позе. Вдруг Костя встряхнулся от дремы, поднял голову - и взгляды их встретились.

- Хороший мой! - горячо, радостно метнулась к нему Арина, и, прежде чем он успел понять, что происходит с нею, ощутил на своей щеке прикосновение ее губ.

То был первый в его жизни поцелуй женщины...

Климиха похрапывала на печи под дерюгой. Умаялась она. Тепло крепко и надолго сморило ее, и, может быть, она уже видела свой заветный сон.

5

Откурились в огородах костры, свежо отдышалась пахота - и вот на сады тихо спустились бело-розовые облака - зацвели абрикосы. Чуть позже весело вспыхнули вишни, потом и яблони занялись дружным и спорым цветеньем. В полях сизо туманились зеленя, в лесу до ночи не умолкал хлопотливый птичий грай, в широких кронах верб бесшабашно гнездились сороки. Однажды, в один из теплых весенних дней, Арина пешком отправилась в соседнее село, чтоб поговорить там с председателем колхоза о своей работе. От хутора до села путь недолгий, и она шла не торопясь, привыкая к раздолью сызмала знакомых полей, с жадным любопытством приглядываясь к пылившим по грейдеру грузовикам. Когда-то здесь была дорога вся в рытвинах и колдобинах. Чуть поморосит - и она становилась сущим адом, не один шофер клял ее отборными словами. Теперь не то: покрытие твердое, камушек к камушку, кюветы глубокие. Машины мчались мимо Арины с бешеным гудением и свистом, обдавая пылью. Приходилось сходить в кювет. Она не вытерпела, свернула на поле так спокойнее и легче ногам.

Скоро поле кончилось, потянулся холмистый луг с разбросанными там и сям ржавыми дисками от сеялок, с боронами, колесами, снятыми с отходивших свое тракторов. Части машин заросли крапивою: семена ее, занесенные откуда-то шальным ветром, задержались и нашли тут благодатную почву. Арине стало больно за луг, прежде такой чистый, просторный, в мелкой и ласковой траве. "Богатством гордятся, - думала она, - а красоту разучились беречь. Стесняются на металлолом железки свои сдать". Она пошла медленнее, глядя под ноги, чтобы случайно не пропороть туфли о что-нибудь острое...

Переходя овраг, Арина увидела на дне его, справа от себя, черный остов паровика, со свернутой набок прокопченной, кое-где пробитой ржавчиной трубою. Далекое воспоминание возникло перед нею, и она, по пояс в прошлогоднем сухом бурьяне, стала пробираться к давно остывшей и никому не нужной машине, непривычно волнуясь.