Борис Поюровский - Былое без дум

"Дорогие друзья! - услышали мы неожиданную прозу в стихотворной канве хрестоматий-ного стихотворения Маяковского, - как вы понимаете, в поезде началась таможенная проверка документов... все сдают паспорта. Ну, и я...

сдаю свою краснокожую

книжицу",

проскользнула фраза истинного текста...

Пауза. Очевидно, в затухающем сознании мастера художественного слова блеснула надежда, но не случилось, и Б. Ф. стал рассказывать содержание вещи дальше.

"Что вам говорить - отношение к различным документам у проверяющих различное - "с почтением берут, например, паспорта с двухспальным английским лёвою", - опять неожиданно проклюнулся у чтеца подлинник. Но... когда, друзья, я предъявил ему наш с вами паспорт, вы не представляете, что с чиновником случилось...

Берет как бомбу - берет как ежа,

как бритву обоюдоострую,

берет, как огромную, в двадцать жал змею..."

легко понесло исполнителя и тут же заклинило, ибо дальше "двухметроворостую", - этого словообразования лучшего и талантливейшего поэта нашей эпохи Б.Ф. осилить не смог и, вновь плавно перейдя на прозу, закончил свою поэтическую информацию: "В общем, друзья мои... я всегда с гордостью достаю из широких штанин свой бесценный груз - смотрите, завидуйте, я гражданин Советского Союза"...

Итак, в феврале месяце актерская бригада "Ленкома" вызвалась (в лице, естественно, Б.Ф.) поехать в Кустанайский край на обслуживание целинников. Такой заявки даже обезумевшие от призывов "Все на целину!" работники ЦК ВЛКСМ не ожидали и мягко намекнули нашему предводителю, что порыв сам по себе прекрасен, но возможны неожиданности, ибо в феврале там вьюга, снег, минус 30-40°, и не пашут, а сидят в землянках и бараках и пытаются согреться чем Бог послал... Б.Ф. был неумолим, и, невзирая на возможность летального исхода, мы полетели (лихо получилось!) в Кустанай.

Не буду подробно описывать гастрольный маршрут - скажу только, что два раза при перелетах мы были на краю гибели, а однажды, разминувшись со встречающими нас тракторами, стали замерзать посреди степи. "Газик", в котором коченел я, был населен тихо поскуливавшей актрисой Ириной Костровой, тенором - выпускником Института Гнесиных Владимиром Трощинским, завернутым с ног до головы в огромный шарф и все время проверяю-щим голос, как будто надеялся, что у Царских врат ему придется петь "Ландыши", пик его гастрольного репертуара, и был еще водитель Леша - рыжий гигант комсомолец в драном меховом полушубке на голой рыжей волосатой груди. Матерился он мало, старался казаться спокойным, но когда бензин кончился (а двигатель работал, чтобы не замерзла вода в радиаторе, и что-то типа теплого воздуха дуло в "салон"), он выполз на снег, спустил воду из радиатора, влез обратно и сказал: "Все! ...дец!" Кострова зарыдала, Трощинский перестал петь "Ландыши", а я тихо спросил Лешу, можно ли как-нибудь устроить мне комплект резины для "Победы", так как передние два колеса на комбайнах тех лет ходили на "победовских" колесах, а комбайнов этих в замерзшей степи стояло столько, сколько, очевидно, было подбитых танков после битвы при Курской дуге. Леша внимательно посмотрел на меня, проверяя, очевидно, не поехал ли я умом перед смертью, и сказал: "Александр! Клянусь тебе! Если случайно выживем, будешь иметь колеса". Мы случайно выжили - на нас буквально натолкнулись два поисковых трактора, доволокли до Кустаная, где нас встретили как папанинцев, в зале Филармонии был прощальный концерт. Б.Ф. рассказал кустанайцам "Стихи о советском паспорте", нам вручили медали, а через полтора месяца я получал на Казанском вокзале маленький контейнер с пятью покрышками от самоходных комбайнов и ласковым письмом от Леши с благодарностью за оптимизм и жизнелюбие.

1956-1952 - Театральное училище (вуз) имени Б.В.Щукина. Получил диплом с отличием. (Странное это словообразование - понимай как хочешь: или с отличием от остальных, или с отличными оценками.) Учился у замечательных мастеров. Курс наш вела незабвенная Вера Константиновна Львова - педагог милостью Божьей. Сыграл в дипломных спектаклях "Трудовой хлеб" Островского и "Ночь ошибок" Голдсмита главные роли, занимался уже тогда "капустниками", лелея зыбкую мечту показаться на глаза и понравиться самому Ролану Быкову и встать под его "капустные" знамена. Попался, понравился, встал и стою под теми или иными его знаменами до сих пор.

1952-1943. Учился девять лет в знаменитой московской 110-й школе под предводительством директора Ивана Кузьмича Новикова. Говорю "девять лет" не потому, что мне не удалось доучиться до финиша десятилетнего среднего образования, а потому, что первый класс я закончил в г.Чердыне, в эвакуации. Школа № 110 тогда была на редкость элитная и престижная. Детей привозили на ЗИСах, и попал я туда только потому, что жил в соседнем от школы дворе и физически попадал в самый что ни на есть "микрорайон" 110-й школы, хотя в те времена такого понятия не существовало.