Борис Поюровский - Былое без дум

Через пять минут, с усилием сделав трезвое лицо при помощи актерского перевоплощения и причесывания холодной водой, я уже стоял на тротуаре около автомашины ГАЗ-20 ("Победа"), представлявшей из себя огромный ржавый сугроб в любое время года. Всякий раз, когда я выезжал на этом "сугробе" к Никитским Воротам, из милицейского "стакана" бежал инспектор Селидренников и, грозно размахивая палкой, привычно орал: "Ширвинг, ты у меня доездишься - сымай номер". Угроза эта была символическая, ибо оторвать номерной знак от моего "сугроба" можно было только автогеном, которого у Селидренникова под рукой не было. По иронии судьбы, когда я пересел на "сугроб" ГАЗ-21 ("Волга"), "сугроб" ГАЗ-20 ("Победа") приобрел тот же Селидренников и катается на нем до сих пор. Заводился мой "сугроб" зимой уникальным способом. Скатертный переулок имеет незначительный уклон в сторону Мерзляковского переулка. Задача состояла в том, чтобы столкнуть "сугроб" по наклону и завести его с ходу. Сдвинуть "сугроб" с места было невозможно даже буксиром, и, живя в другом месте столицы, я бы, конечно, не смог пользоваться этим транспортным средством в зимний период. Но я жил в доме 5а по Скатертному переулку, а в доме 4 (напротив) помещался в те годы Комитет по делам физкультуры и спорта. По каким "делам" он там помещался, для меня всегда было загадкой, но около него всегда стояла кучка (или стайка, не знаю, как грамотнее) выдающихся советских спортсменов в ожидании высылки на очередные "сборы". О допингах у нас в стране тогда еще не знали, и чемпионы были грустные и вялые. Рекордсмены любили меня и от безвыходности реагировали на мои шутки, которые я бросал им через переулок. Впрягались они в "сугроб" охотно и дружно, и у устья Скатертного переулка "сугроб" уже пыхтел, изображая из себя автомобиль. Тут, конечно, очень важно было, чтобы у подъезда стояли не Таль со Смысловым, а нечто более внушительное. На этот раз повезло необычайно: не успел я вынести из подъезда свое уже описанное выше лицо, как ко мне с улыбками поспешили мои друзья Абрамов, Лагутин, Григорьев и Енгибарян - славная сборная по боксу тех лет. Они швырнули мой "сугроб", как снежок, в конец переулка, и через пятнадцать минут я уже осквернял им огромный двор престижного дома.

На пороге места моей будущей прописки стоял молодой человек неопределенного возраста с чертами всего чего угодно на изможденном лице. Он был сыном покойного генерала КГБ, сам носил незамысловатые капитанские погоны этой же структуры и жил в отцовской квартире с двумя женами - бывшей и нынешней. Как он жил с ними, только территориально или по-всякому, мне до сих пор неизвестно, но атмосфера в семье была накалена до крайности. После недолгой, маловразумительной беседы мы решили, что в его ситуации мой вариант - находка, и, выпив по рюмке чего-то неслыханно мерзкого, ударили по рукам.

Я скучаю по Скатертному, часто стою там по утрам, находясь внутри очередного четырехколесного "сугроба", и учу слова роли перед репетицией.

В моем доме жили и живут многие известные люди из нашего клана: Уланова и Богословский, Канделаки и Зыкина, Лидия Смирнова, Клара Лучко и Нонна Мордюкова и т.д. - не хватит книжки для перечисления. Жили здесь и Михаил Иванович Жаров, и легендарная Фаина Георгиевна Раневская - великая актриса и уникальная личность. Она никогда не шутила и не острила - она мыслила парадоксально. Многие ее молниеносные афоризмы стали уже легендой. Каждый второй, как это принято, приписывает себе дружбу с ней и якобы лично услышанные от нее фразы. Со мной она тоже подчас перекидывалась парой слов. Не буду их хвастливо цитировать, чтобы не подумали, что я зарвался, но одну приведу, так как вряд ли кто-нибудь другой может это себе присвоить: "Шурочка, проволоките меня по двору метров пять-шесть - очень хочется подышать!" Жил в этом доме и Евгений Александрович Евтушенко, "левому" творчеству которого я обязан своим въездом в гараж нашего дома. При "высотке" есть гараж - зыбкая и редкоосуществляемая мечта каждого советского автомобилиста. Мест в этом гараже раз в тридцать-сорок меньше, чем жаждущих туда на чем-нибудь въехать. Поэтому при дирекции существует гаражная комиссия. Учитывая контингент жильцов, вы можете себе представить состав этой комиссии. Когда я пошел на комиссию впервые, я подумал, что влез на полотно художника Лактионова "Заседание Генерального штаба". Ниже адмирала в комиссии чином, по-моему, не было, или мне тогда с перепугу так показалось. "Очередники" тоже были не с улицы, и, естественно, мне не светило ничего и никогда, хотя я честно числился в списках жаждущих парковки многие годы. Жаждал парковки и Евтушенко.