Валерий Попов - Любовь тигра

- А за тобой я давно слежу, - имея в виду, очевидно, мои литературные опыты, произнес Фил, растроганно глядя мне в глаза. - Да ну... ерунда! - я смущенно отмахнулся. Спрашивать, "как он?" - я пока что стеснялся, во-первых, при его трудной жизни вопрос может быть неприятным, во-вторых - он может тут усечь намек на дела, с которыми я к нему пришел.

Мы, не отрываясь, смотрели друг на друга - наверное, от долгого напряжения глаза наши стали слезиться.

- Может, Филипп Клементьич, вы все же взглянете на бумаги? - ревниво произнесла секретарша.

- Да не тренди ты - видишь, друг пришел! - отмахнулся он.

Он явно досадовал на присутствие здесь человека из чуждого нам поколения и даже - чуждого пола. Но она решила, видно, что если - Друг, так и не стоит с ним церемониться!

- Слушай, Фил, ты совсем, что ли, озверел? - она глянула на часики. - Нам полчаса уже у Зойки надо быть!

- ... Тафайте, тафайте! - Фил холодно, даже несколько враждебно помахал ей ручкой.

- Разорвать бы тебя на части и выбросить! - резко проговорила она и, повернувшись, направилась к выходу.

Такой накал чувств - тем более из-за меня - несколько смущал.

- Ко мне можно пойти, - неожиданно для себя пробормотал я.

Она, повернувшись, застыла у двери, но не глядела ни на меня, ни на него, а в сторону окна.

Фил, словно не слыша моей последней реплики, продолжал с застывшей улыбкой смотреть на меня. Немая эта сцена тянулась довольно долго, потом он вдруг медленно пошел к вешалке в углу, надел плоскую клетчатую кепочку, которая как бы еще крепче вдавила его огромную птичью голову в грудь, потом он надел длинный черный плащ и направился к выходу. Мы в некоторой растерянности следили за ним... видимо, следовало считать, что мое приглашение принято: объяснять что-то дополнительно он считал явно излишним.

На улице я сделал движение к винному магазину. - Взять что-нибудь?

- Ну возьми конины, что ли? - небрежно проговорил он.

... "конины"? Это значит - коньяка?.. Да - круто начинается это дело, но хорошо, что хоть как-то начинается!

От моей выбитой двери он почему-то пришел в полное восхищение.

- Вот так вот, Ирина Евгеньевна, настоящие люди живут! - поучающе обратился он к подруге. - Не то что вы, нынешние жлобы, понаставили дверей!

Она презрительно дернула плечом... Черт! - вряд ли после этого она особенно будет меня любить, а от женщин на практике зависит довольно много.

Фил вошел в мою пустую, слегка ободранную квартиру (давно я собирался сделать ремонт!): и то ли изумленно, то ли восхищенно покачал головой.

- Вот так вот! - снова обратился он к Ирише. - Никаких тебе стенок-гарнитуров, ковров и прочей лабуды! У людей все дела здесь! - он шлепнул себя по бледному покатому лбу.

- Мне как раз не очень нравится моя квартира, - слегка смущенный таким успехом, проговорил я. - Она такая не специально у меня. А дверь вообще только сегодня, наверное, выбита или вчера...

- Ясно? - он снова строго обратился к ней. - Человек даже не знает, сколько дней без двери живет! - Для него я был дорогим воспоминанием о давних, святых временах бескорыстной дружбы. В глазах Ирины я явно становился все большим идиотом, но в оценке Фила все поднимался, - во всяком случае, на время отдыха.

Он взялся за ручку ванной, но я с испугом удержал его:

- Постой... там, понимаешь... раковина разбита!

Дело в том, что мне на день рождения один приятель подарил пузырек английского одеколона, и это проклятое орудие империализма, выскользнув у меня из рук, стукнулось о раковину. С ужасом я зажмурился... услышал треск... все, накрылся подарочек! Когда я наконец решился разожмуриться, изумлению моему не было предела - пузырек лежал целый и невредимый, раковина же была расколота на крупные куски!

Я рассказал это Филу - он посмотрел на меня со снисходительной усмешкой:

- Ну ладно - ты лучше историю эту в какой-нибудь рассказ свой вставь, а мне мозги не пудри - я все же инженер!

Я давно уже замечал, что люди, сами живущие по фантастическим законам, от искусства требуют строгости и поучительности - так же и мой друг.

- Ну хорошо! - я вытащил на середину комнаты мой "журнальный столик" старый, испорченный приемник, расставил рюмочки.

- Ну, у тебя кайф, - усмехнулся Фил. - Как в монгольской юрте.

- Ну прям уж! - непонятно обидевшись, сказала Ирина, словно она всю жизнь провела в монгольской юрте и знает ее.

- К ним входишь, - не реагируя на ее реплику, продолжил Фил, - на стенах юрты полки, и на каждой стоит наш старый ламповый приемник "Рекорд"! Батарейки кончаются - монгол едет в улус, везет новый приемник!