Валентин Проталин - Пятое измерение

Интереснейший западный политолог Ханна Арендт (не имеет ли она хоть какого-нибудь отношения к врачу-однофамильцу, чье имя связано с Пушкиным?), о взглядах которой писала в журнале "Вопросы философии" Елена Трубина, отличает "современную эпоху", берущую начало в XVII веке и закончившуюся на старте XX столетия, и "современный мир". Мир (надо полагать - последующий этап человеческой истории), политически для себя определившийся, по ее мнению, с первыми ядерными взрывами.

Так или иначе разделяя суждение Ханны Арендт о наступлении новой эпохи, российский человек может опереться и на другие сигналы осмысления ее прихода. И политические тоже. Скажем, призыв жить по правде взорвался октябрьскими событиями 1917 года. Через семьдесят лет после взрыва опять выяснилось, что поиски благого (социалистического блага) без этического путь в тупик.

Но это мы сейчас оставим.

Лучше вспомним о Пушкине.

Если в Западной Европе переход к новой действительности задолго, в иных временах, готовился такими духовными силачами как Данте, Шекспир, Сервантес, великими философами и мыслителями, самим Ренессансом, наконец, то мы в своем гуманитарном развитии во многом обязаны Пушкину. Явлению исторически сравнительно недавнему. Но скоростью и уровнем развития настолько великому, что у нас, его потомков, даже возникла некоторая историко-культурная аберрация. Психологически, субъективно (неведомо, правда, насколько справедливо) для нас тот же Карамзин - допушкинский. То есть, как бы пребывающий в ином историческом пространстве. О Державине и говорить нечего. Явление Пушкина можно сравнить со своеобразным шоком, прервавшим застойное пребывание наше в сонно-позевывающей культуре. Одновременно Канта, например, мы ощущаем как фигуру исторически близкую. Чуть ли не как современную. А ведь десяти- или двенадцатилетним мальчиком в Кенигсберге Карамзину довелось сиживать на коленях великого немецкого старика-философа.

Разумеется, следуя принципу определения эпох Ханной Арендт, можно вспомнить, что и у нас в XVII веке (по крайней мере, с 1 января 1700 года мы ввели даже новое летоисчисление) принялся преобразовывать Россию Петр I. И царство Екатерины Великой, по зрелому размышлению, язык не поворачивается назвать сонным. К тому же, на одной круглой Земле живем, бок о бок с Западной Европой. По крайней мере, с Вольтером переписываться можно.

И, тем не менее, масштабное пробуждение мы связываем с Пушкиным, он для нас духовно энциклопедичен. Может быть, еще и поэтому, из-за своей универсальной целостности, а не только из-за поэтических языковых трудностей, Пушкин еще недостаточно известен в остальном мире. Многое выражено, найдено и Данте, и Шекспиром, и Сервантесом, и Вольтером..., но надо же было это и другое многое плюс ко всему сказать и по-русски.

Могут возразить, что с Пушкиным в целом понятно, и что важность этического в нынешнем, современном, не стреноженном, как прежде, религией, мире, никто не собирается отрицать. Однако следует ли бежать впереди паровоза? Оптимистически устроенные люди (к ним автор настоящих строк относит и себя) не сомневаются, что будущий мир духовно станет более полнокровен. Такой видится и историческая тенденция (при всех перепадах, кризисах, духовных сбоях, и при том, как они болезненно переживаются). Залог тому - духовные основания нашей жизни и все, наработанное культурой. Знание закрывается в книгу, а книгу всегда можно открыть. И не сейчас, так потом ее откроют. Со временем, глядишь, человечество выйдет к активному этическому регулированию себя, всей жизни своей. А теперь, что ж, может, и верно, поспешишь - людей насмешишь.

И могут добавить: разуй глаза, погляди вокруг, что делается-то... Какая такая этика... и вспомнить смешно.

...Наверное, и без нашего участия люди станут жить в будущем по культуре, устраивая свой мир на конструктивных этических началах. Я думаю, даже институт собственности начнет выдыхаться, исчерпает себя; не в смысле принадлежности кому-то чего-то, а в нынешнем понимании капитала: иначе, похоже, не потянуть глобальных проблем будущего.

Однако, во-первых, не подступив к главному для людей, мы только осложняем жизнь тех, кто будет после нас. Им, внукам и правнукам нашим, придется разгребать то, что наворотилось из-за нашей недалекости, неготовности, духовной лени...

Да и почему мы должны топтаться на месте? Даже если действительно скатились в кризис, а вокруг - что только ни творится. Опять же вспомним Пушкина: