Натиг Расул-заде - Дорога в ад

- Я знаю, что ты хочешь спросить про него, - произнес парень после долгого молчания.

Мужчина не ответил, но парень заметил сзади, как дернулась у него щека.

- Он умер сегодня утром, на рассвете.

- На рассвете? - спросил мужчина. Он старался, чтобы голос его не очень дрожал, но старался самую малость. И это плохо ему удавалось. Он был слабым, этот мужчина, и не умел стойко переносить горе. Он был слабым мужчиной, но у него и мысли не было о том, что горе нужно переносить стойко. Горе нужно переносить так, как переносится, думал мужчина, и когда он заговорил, голос его дрожал по-прежнему, и ему ничуть не было стыдно.

- Почему? - спросил он. - Почему именно на рассвете?

- Наркоманы, обычно умирают на рассвете, к утру, - стал мудрено с ученым видом пояснять парень то, чего сам толком не знал, - Мне знакомый врач говорил. К утру кровеносные сосуды резко сужаются, и если не принять дозу, сердце может не выдержать, задыхается, разрыв сердца происходит, короче... парень поморщился, будто хотел вспомнить что-то, но не вспомнил, махнул рукой и сказал:

- Да, вроде бы так он объяснялся немного помолчав, с коротким смешком добавил, - Мы тоже на рассвете... подохнем.

- Что? - не расслышал мужчина.

- Тоже говорю, там будем, - парень, ухмыляясь, указал в небо.

- Вряд ли нас туда пустят, - сказал мужчина, - если только там что-то есть...

ЗАВТРА, ЗАВТРА, ЗАВТРА...

- Страшно, наверно, на рассвете умирать, - тихо произнес мужчина, глядя на гладкую поверхность воды, - Все просыпаются, вся природа... а ты засыпаешь... навсегда... Какое страшное слово - навсегда... Навсегда, - повторил он.

- Почему именно на рассвете?.. Вообще страшно умирать, - сказал парень, пожав плечами.

- Ну, тебе вряд ли грозит такая смерть... - усмехнулся мужчина.

- Ты говоришь так, будто завидуешь мне.

- Может, и завидую, - спокойно, задумчиво отозвался мужчина, некоторое время они молча смотрели на море.

- Жена даже не пришла, хотя знала, - немного погодя сказал парень.

- Она же давно уже ушла от него, - сказал мужчина и немного помолчав, прибавил, - Какие у таких как мы могут быть жены, какие могут быть семьи...

- Они все злы на тебя, - прервал его парень. - Говорят, ты его сделал таким... Все его родные говорят... Что ты его сделал наркоманом... И вот...

Мужчина покачал головой.

- Это не совсем так. Я не дьявол, не злой гений, чтобы делать из человека наркомана, или не делать... Просто мы с ним оба были неудачники, жизнь так сложилась, да и мало ли что можно сказать в свое оправдание... Но стоит ли сейчас что-то вообще говорить? Он был моим близким другом... Я потерял близкого человека, - сказал мужчина и тут же почувствовал, что не надо было говорить это, ему вдруг стало невыносимо тяжело произносить слова, он вдруг остро почувствовал ненужность, глупость, бесполезность всех слов упорядоченного хаоса звуков /смотря, что понимать под словом "порядок"/, тонкой струйкой вливалась в него радость молчания, зыбкая, как летнее марево. Он чувствовал, как проваливается в пропасть тишины собственного молчания. Совершенно бессознательно он шел под солнцем вдоль каменного парапета, по до предела натянутой веревке, готовой лопнуть веревке своего молчания. Потом он остановился в нескольких шагах от дворника, и тот подмел веником его длинную, как голодная военная зима, сутулую тень. Парень шел за ним и слышал, как мужчина что-то невнятно бормочет, будто разговаривает негромко с самим собой. Он подошел поближе и прислушался.

- Звуки утра, - бормотал мужчина, - звуки утра...

- Да, да, - сказал парень; с беспокойством поглядывая на мужчину.

- Он их не слышал, - продолжал бормотать мужчина, - А ведь они были, были без него... как всегда...

- Жизнь идет, - сказал многозначительно парень. - Она ведь не может остановиться от того, что кто-то умер.

- Я чувствую, что... - начал мужчина и не договорил.

- Что? - спросил парень, немного подождав.

- Ничего... - сказал неохотно мужчина, - не знаю...

ЗАВТРА, ЗАВТРА...

Парень внимательно посмотрел на него, немного с опаской. Потом чуть подталкивая в спину, повел мужчину к скамейке в тени деревьев. Мужчина шел машинально, весь опять уйдя в себя, как большой изношенный механизм. Он сел на скамейку, положил руки на колени, и посмотрел на свои руки. Ему вдруг показалось, что руки у него мертвые и на них сверху падает земля, жирная, черная земля, которой засыпают его люди сверху, люди с лопатами. Голова его с безжизненными глазами выпукло белела на дне ямы. Земля падала сверху, осыпалась с боков могилы. "Почему они так меня хоронят? подумал он, - разве я уже умер?" И тут он почувствовал, что рядом лежат другие мертвецы, наполовину, как и он засыпанные землей. "Значит, я не один тут", -подумал он, и это мысль почему-то принесла ему успокоение. "Но как жарко, очень жарко и светло... закопали бы поскорее, что ли... земля прохладная..."