Натиг Расул-заде - Среди призраков

* * *

Изредка Закир присоединялся к матери, когда она ездила в тюрьму навещать отца, и то лишь поддавшись на уговоры Соны. Закир в такие дни был особенно хмур, мрачен, настроение долгое время после свидания с отцом оставалось подавленным. Он рассеянно слушал наставления отца, отличавшиеся голой декларативностью, но уже не по той причине, что прежде, не потому, что отцу некогда было всерьез заняться воспитанием и проблемами Закира, а потому, что, никогда не вникая глубоко в дело воспитания и образования сына, Тогрул теперь был просто не в состоянии что-то порекомендовать всерьез, чтобы вернуть сына в среду нормальных людей; то же, что сын стал настоящим наркоманом и лечится от этой страшной белезаи, в которой погряз по глупости, Тогрул знал уже давно благодаря Соне и теперь относился к этому обстоятельству как к делу привычному, и это глубоко оскорбляло Закира, заставляя его чувствовать себя не вполне полноценным. Это была одна из главных причин, почему он не хотел навещать отца. Кроме того, Закир каждый раз при виде отца убеждался, что тот нимало не изменился, жил он в заключении, почти ни в чем не зная отказа, ладил с начальством, задаривал персонал, и те отвечали ему взаимностью, стараясь не обидеть Тогрула отказом в его небольших просьбах, которые хотя и несколько выходили за пределы внутреннего распорядка, но были бы вполне допустимы между людьми, симпатизировавшими друг другу, которым не хотелось бы показаться в глазах посторонних сухарями-службистами. И Закир видел, что срок заключения отец отсидит точно таким же, каким он был на воле, дома, не привыкший отказывать себе в чем бы то ни было. И потому странными были разговоры отца о чести и порядочности, не производившие на Закира никакого впечатления. Правда, и разговоров на эту тему было не так уж много, скорее это были разговоры косвенно, отраженно о порядочности, постольку поскольку человек, считающий себя порядочным, не мог быть наркоманом, и, помимо всего, надо быть нормальным членом общества, это надо как минимум для того, чтобы в дальнейшем добиться в жизни чего-то стоящего, какого-то положения, уважения, признания, ведь все это составные благополучия человека среди людей. Вот такие морали читались Закиру отцом, когда он навещал того, морали, в итоге сводящиеся к одному: следует быть приспособленным, изворотливым, осторожным и хитрым в жизни, а все это невозможно, если человек - наркоман, если он не нормальный, как все, член общества, и в конце концов, понятие чести и порядочности так выворачивалось отцом наизнанку, что Закиру тошно становилось слушать, и о" с ужасом убеждался, что никакое тюремное заключение, никакое наказание не могут переделать таких людей, как его отец. Мать жаловалась на Закира отцу, отец читал ему длинные нотации, сводящиеся в конечном счете только к одному - к приспособленчеству, Закир все аккуратно пропускал мимо ушей. Дежурный в комнате свиданий, куда Тогрула обычно вызывали одного, чтобы он мог вволю наговориться с родными, приносил чай с твердым, мелко наколотым сахаром, три маленьких, прекрасно заваренных стаканчика чая на маленьком подносе и, поставив поднос на столик, бесшумно уходил, чтобы не мешать, за окнами вовсю светило солнце, так что даже зарешеченность их толстыми прутьями решеток не производила удручающего впечатления, и все шло своим чередом. Потом Закир с Соной прощались с Тогрулом и уходили, и Тогрул, уже привыкший к своему заключению и умевший, как человек до мозга костей деловой и очень приспособленный, извлекать из любого своего положения что-то приятное и выпячивать это приятное на первый план, забывая или не замечая остального, провожал их до дверей комнаты свидания, как если б он был дома и провожал до дверей Закира в школу. Закир чувствовал, как все больше отдаляется он от отца, как все более чужим становится ему этот человек, как он перестает уважать отца, и слабые ростки уважения, зароненные в душу его еще в детстве, и то благодаря только тому, что вообще все маленькие обязаны уважать всех взрослых, не войдя в силу, увядают. Заключение ничему не научило, отца, думал Закир, но это было не совсем так - спеси у Тогрула за время заключения поубавилось, зато он научился ладить со всеми людьми абсолютно - от тюремной охраны до. подонков, сидевших тут, отбывавших сроки по самым различным статьям, из-за самых грязных преступлений.

* * *

В один из самых жарких дней, хотя стояла всего лишь вторая половина мая, Рена объявила ему, что беременна. Это он, испугавшись поначалу, воспринял сгоряча то, что она ему сообщила именно так - объявила. Я уже месяц собиралась тебе сказать, произнесла она, будто оправдываясь. Почему же не сказала? спросил он. Тебе было не до меня, сказала она; и это была правда, потому что порой, и очень часто, он ничего вокруг себя не замечал, не исключая и ее, Рену; да к тому же эта его болезнь, которую он лечил в последнее время. Он все прекрасно понимал и все-таки спросил: