Натиг Расул-заде - Записки самоубийцы

Утром ворчливая и нахальная проводница, подсчитывавшая по купе постельное белье, явно подозревая во всех пассажирах потенциальных воров простынь и наволочек, распахнула дверь купе в котором ехал Рустам. Обнаружив его на полу в луже крови и валявшийся рядом с его простреленной головой пистолет, она дико закричала и побежала по коридору, высоко задирая коленки, чтоб отодрать прилипшие от страха к полу ноги, и зовя на помощь.

"Труп был обнаружен при подъезде поезда к г. Еревану, - будет написано в деле об убийстве, вернее, в деле об самоубийстве. - Потерпевший, фамилия, имя, отчество, год рождения - 1959-ый,, двадцати шести лет, проживающий по адресу, инвалид войны в Афганистане, имевший судимость, холост, работает рабочим при СМУ таком-то, и прочее, прочее... И дальше - заключение судебно - медицинской экспертизы:

"Судебная медицинская экспертиза следов насилия на теле убитого не обнаружила, убийство совершено путем ввода дула пистолета (пистолет система "Макаров" прилагается в вещ. уликах) в рот потерпевшему и дальнейшего произведения выстрела. В результате выстрела на затылке потерпевшего обнаружена рваная рана - след вылетевшей пули. Пуля, обнаруженная застрявшей в стене купе поезда, в котором ехал потерпевший, судебной экспертизой признана той самой, которой вышеназванный был убит. На пистолете системы "Макаров" путем дактилоскопирования обнаружены отчетливые следы пальцев убитого"... И далее - из дела о самоубийстве:

"За подкладкой куртки потерпевшего найдена большая записная книжка, которая, по всей вероятности, из внутреннего кармана, через имевшуюся в кармане прореху упала за подкладку куртки. По данным экспертизы записи в книжке начаты примерно 7 - 8 месяцев назад, закончены недели три назад. Записи в книжке носят личный характер, и интереса для следствия не представляют. Никаких документов при себе у потерпевшего не обнаружено... По заключению психотерапевтов, давших ответы на наш запрос, исходя из записок самоубийцы, обнаруженных в вышеназванной записной книжке, а также расспросов матери убитого, соседей и т. д.- самоубийца имярек, натура импульсивная, движимая под влиянием минутных чувств, подверженная нервным срывам, вполне мог лишить себя жизни, исходя из чего судебная экспертиза признает, что вполне мог иметь место факт самоубийства". Ну, и так далее. В дальнейшем толстая записная книжка, или, как ее уже назвали блестящие стилисты из органов правосудия - записки самоубийцы, бесследно исчезнут из папки с документами и протоколами опросов по данному делу. Но это уже мало кого будет волновать. Дело срочно вдруг потребуется закрыть. А кроме убитой горем, старой, больной матери и старшего брата, жившего в другом городе и, узнав о несчастье, приехавшего всего лишь на три дня, у самоубийцы никого не будет, кто бы мог потребовать более тщательного и скрупулезного, а попросту - более объективного и добросовестного рассмотрения дела. Правда, в самом конце следствия, когда следователь по этому, столь простому делу, уже собирался сам, без указания начальства, закрывать дело, обнаружился вдруг старый школьный товарищ убитого; прибежал взволнованный, весь потный, сам, естественно, без вызова, отыскал следователя, ведшего дело и стал горячо, в основном напирая на свои чувства доказывать, что его школьный товарищ ни за что не совершил бы самоубийства, что это сильный и мужественный человек, попавший в беду, что надо серьезнее рассмотреть все это и начать следствие сначала. Его, конечно пользуясь его же излишней горячностью и абсолютным незнанием судебного крючкотворства и юридической бумажной волокиты, тут же, без промедления подняли на смех и посоветовали изучать получше человеческую психологию, а не полагаться только на свои ощущения в таком тонком деле, как человековедение, хоть такого дела вовсе и нет. Просто видимо, его решили попугать терминами и непонятными словами, которые, кстати, в разговоре с ним, на него высыпали в достаточном количестве, чтобы он больше здесь не появлялся, и не морочил людям голову. Он и ушел, совершенно подавленный. На том вся эта история самоубийства и закончилась, будто, теперь уже абсолютно никому не нужная история болезни умершего человека.

А вскоре наступит лето, солнце ошалелое, жаркое, как в агонии, будет поливать все кругом беспощадными лучами, будто стремясь выжечь все живое в городе. Жара станет расползаться по улицам, словно огненная лава, и люди, встречаясь будут первым делом жаловаться друг другу на жару, на изнуряющую, обессиливающую жару. Но в одну из душных ночей вдруг грянет гроза с проливным дождем, потоки воды отвесно упадут на город, по улицам потекут мощные ручьи, смывая на своем пути всю старую пыль и грязь, а дождь все будет лить и лить, всю ночь, и день, и еще ночь, превнося во все кругом дыхание долгожданной свежести и прохлады; потом дождь закончится, тихо успокаиваясь, перестанет к утру, а свежесть и прохлада останутся; и люди, проснувшись поутру, еще долго будут слышать шум дождя и грозы, застрявшие у них в ушах, и выглянув из окон, увидят улицы, умытые потоками воды, улицы и дома, и все кругом - вроде бы то же самое, что и до грозы, но в то же время в чем-то неуловимо изменившееся, как бывает, когда счастливые изменения происходят внутри человека, в душе его; и тогда, может, не совсем осознанно они поверят, почувствуют нутром своим: что бы там ни было, но все же добра на свете больше, чем зла, потому что каждый из этих людей вдруг поймет, что, в сущности, он - человек добрый, хоть и редко, а может, и никогда об этом не задумывался. Храни вас бог.