Николай Каронин-Петропавловский - Несколько кольев

Только тому, кто ничего не дѣлаетъ, ни о чемъ не думаетъ и не заботится, предоставляя своей жизни идти какъ ей хочется, только Тимоѳею и жилось сносно при отсутствіи всякаго благополучія. При всякомъ непріятномъ случаѣ онъ говорилъ: «песъ съ вами!» И теперь, когда даже Портянка носилъ въ себѣ скрытую идею воскресной выпивки, Тимоѳей, пилилъ бревна безъ всякой задней мысли. Вѣрнѣе всего онъ купитъ хлѣба. Отработаетъ, получитъ свою часть и купитъ хлѣба — вотъ и все. Единственное тайное намѣреніе его заключалось въ томъ, чтобы по полученіи денегъ отъ Рубашенкова какъ-нибудь скрыться на время отъ старосты.

У него было много кредиторовъ, но самый страшный — староста. Послѣдній, въ зимнія и весеннія тяжелыя минуты, вносилъ собственныя деньги въ уплату податей за несостоятельныхъ, налагая извѣстный процентъ, который и выручалъ ожесточенно. Тимоѳей также состоялъ въ долгу у этого благодѣтеля и зналъ, что наткнись онъ на него сейчасъ послѣ работы — и деньги поминай какъ звали! Но и на такое непріятное происшествіе Тимоѳей смотрѣлъ равнодушно. У него заранѣе придуманы мѣры укрывательства отъ благодѣтеля. Въ прошломъ году онъ спасался отъ него тѣмъ, что въ критическій моментъ, среди бѣлаго дня, ложился съ женой въ чуланъ и просилъ кого-нибудь изъ пріятелей-сосѣдей, напримѣръ, Чилигина, запереть дверь замкомъ снаружи. Пришелъ староста, посмотрѣлъ съ полнѣйшимъ изумленіемъ на замокъ, обошелъ кругомъ избы, взглянулъ въ окно, — нѣтъ Тимошки! Вышелъ на улицу, приложилъ руку козырькомъ, всматриваясь вдаль, — нѣтъ Тимошки! Посмотрѣвъ еще разъ на замокъ, староста заволновался, завертѣлся и прерывающимся голосомъ спросилъ у Чилигина, какъ бы случайно проходившаго мимо: «Гдѣ же это онъ?!» — «Ты про кого?» — возразилъ Чилигинъ. — «Про Тимошку… куда онъ провалился? Вѣдь я вотъ сейчасъ, можно сказать, за спиной шелъ у него и видѣлъ своими глазами, какъ вотъ теперь тебя вижу, какъ онъ къ себѣ повернулъ… а глядь — замокъ!»

— Да ты, можетъ, не Тимошкину спину-то видѣлъ, обознался? — нагло спросилъ Чилигинъ, послѣ чего староста ушелъ, пораженный случившимся на его глазахъ проваломъ. Тимоѳей продѣлалъ такую нехитрую штуку разъ пятнадцать, покуда, наконецъ, нашелъ возможность уплатить долгъ.

Нынче Тимоѳею лѣнь было залѣзать въ чуланъ, чтобы спастись отъ благодѣтеля, который, какъ извѣстно было Тимоѳею, глазъ съ него не спускалъ во все продолженіе пилки. Онъ рѣшилъ спастись иначе, помимо чулана. Онъ, лишь только получитъ съ Рубашенкова свою часть, проберется задами къ хлѣботорговцу и на всѣ наличныя купить хлѣба. Если на задахъ, соображалъ Тимоѳей, попадется староста, онъ, спрячется въ конопли и тамъ выждетъ. Староста, конечно, прибѣжитъ въ этотъ день и скажетъ:

— Ну, ужь, Тимоѳей, ты, братъ, теперь отдай, потому, знаю хорошо, деньги завелись у тебя.

— Чаво? — возразитъ Тимоѳей насколько возможно равнодушно.

— Вотъ тебѣ разъ, — онъ еще спрашиваетъ! Это даже очень безсовѣстно ты говоришь! Отдай долгъ — вотъ я про что.

— А! ты вотъ про что! Ну, такъ ужь извини, я хлѣба купилъ, все дочиста отдалъ за мѣшокъ.

— Какъ мѣшокъ? — закричитъ староста, какъ ужаленный.

— Такъ. Одно слово — хлѣбъ, больше ничего. А денегъ нѣтъ.

Сказавъ это, Тимоѳей посмотритъ на небо и по сторонамъ.

— Что же ты, идолъ, со мной хочешь дѣлать? — застонетъ староста.

— Не безпокойся, отдамъ. Забылъ я вчера совсѣмъ тебя…

— Ахъ, ты, идолъ!

— Право, забылъ. Да ты не очень огорчайся. Я скоро принесу, ей-Богу.

Послѣ такого объясненія они помирятся. Староста согласится подождать.

Придумавъ этотъ способъ спасенія, Тимоѳей пересталъ тревожиться насчетъ заработка. Онъ весело работалъ, шутилъ, забавляя товарищей по вечерамъ. Когда къ работамъ подходилъ Рубашенковъ, онъ и ухомъ не шевелилъ, въ то время, какъ другіе начинали торопливо работать. Тимоѳей даже разговаривалъ съ Рубашенковымъ, почтительно, но съ неизмѣнною веселостью. Онъ удивлялся, почему этого человѣка такъ пугались. Что онъ здорово ругается — это наплевать! Что онъ разжился, разбогатѣлъ, ходитъ въ тонкомъ сукнѣ и куритъ папироску — это не важно. «Пускай хоть разнесетъ его съ жиру — шутъ съ нимъ!» — разсуждалъ съ своими товарищами Тимоѳей, не воображая, что скоро онъ будетъ имѣть дѣло съ Рубашенковымъ…………..

Впослѣдствіи, когда Тимоѳея спрашивали, какъ это онъ потерялъ голову, то онъ охотно отвѣчалъ: «черезъ колья!» При этомъ кратко разсказывалъ свою исторію.

— Черезъ эти колья я и пропалъ, — говорилъ онъ добродушно, безъ всякой злобы.