Николай Лейкин: Запутались

— Боже милостивый, до чего человѣкъ допиться можетъ! Отца родного — и вдругъ неизвѣстно гдѣ потерять! — всплеснула руками Аграфена Астафьевна, заплакала и упала въ кресло.

— Маменька, успокойтесь! Тятенька не булавка — найдутся. Дайте только сообразить, — уговаривалъ ее сынъ.

— Не успокоюсь я, покуда не узнаю гдѣ онъ! — продолжала она. Гдѣ онъ? гдѣ?

— Надо полагать, они въ каретѣ остались.

— Какъ въ каретѣ?

— Очень просто: на обратномъ пути ѣхали мы оба пьяные и они это, значитъ, спали. Я вышелъ изъ кареты, а про нихъ-то и забылъ. Ихъ извощикъ должно быть и отвезъ на каретный дворъ, потому тятенька и извозчика споили. Успокойтесь, они теперича, всенепремѣнно въ каретѣ на каретномъ дворѣ. Я ихъ сейчасъ приведу.

Сынъ схватилъ шляпу и побѣжалъ на извозчичій дворъ, съ котораго была нанята карета.

Петрушка не ошибся: отецъ былъ, дѣйствительно, на дворѣ. Онъ уже проснулся, вылѣзъ изъ кареты и переругивался съ извозчиками. Тѣ стояли вокругъ него и хохотали во все горло. Слышались слова: "ай да купецъ! Нечего сказать, хорошъ себѣ ночлегъ выбралъ!" Сынъ робко подошолъ къ нему.

— Я за вами, тятенька. Домой пожалуйте… — сказалъ онъ.

Увидѣвъ сына, отецъ сжалъ кулаки и прошепталъ:

— Что ты со мной сдѣлалъ, шутъ ты эдакой? Зачѣмъ не разбудилъ?

— Виноватъ, тятенька! Вѣдь я съ вами-же запутался. Хмѣленъ былъ.

— Мать знаетъ?

— Онѣ-то меня и послали васъ искать.

— Смотри, Петрушка, объ арфянкахъ ни слова!

— Тятенька, да нешто я не чувствую?

Отецъ и сынъ стали уходить, съ извозчичьяго двора.

— Купецъ, а купецъ! За ночлегъ съ вашей милости слѣдуетъ! — кричали имъ въ слѣдъ извозчики.

Провъ Семенычъ не отругивался и шолъ понуря голову.

— Ахъ вы безобразники пьяные! — встрѣтила ихъ Аграфена Астафьевна. Посмотрите-ка вы на свои рожи-то!.. Вѣдь словно овесъ молотили на нихъ. Мать Пресвятая! И съ кѣмъ-же пьянствовалъ? Съ кѣмъ запутался? Съ сыномъ роднымъ. Гдѣ это видано? Гдѣ это слыхано? Вотъ тѣ и смотрины! Вотъ тѣ и богатѣйшая невѣста! хороша батюшка съ сынкомъ! Ну, не говорила-ли я, что смотрины безъ матери не могутъ быть? Чувствовало мое сердце, чувствовало!

— Ну, полно, брось! — проговорилъ, вмѣсто отвѣта, Провъ Семенычъ. Поди-ка лучше въ кухню, очисть селедку да достань водочки на похмѣлье, а то голова смерть болитъ.

Аграфена Астафьевна махнула рукой и отправилась въ кухню.

1874