Николай Лейкин - У театра

Вторник Святой недели. Шестой час вечера. В купеческом доме едят уже второй окорок ветчины и ветчина начинает претить; откупорена уже вторая четверть водки, но водка пьется во все удовольствие. Почали третью сотню крашеных яиц и едят их при каждом удобном случае: перед чаем, перед завтраком, перед обедом, перед ужином. Гости не выходят из дома. У хозяйки, особенно усердно христосовавшейся с посетителями, губы вспухли, как подушки. От гостей отбоя нет. Хозяева пьют и едят с каждым гостем. Хозяин третий день уже пьян и ходит в каком-то обалдении.

— Господи Боже мой! — ропщет старшая дочь. — Погода на Пасхе стоит эдакая прекрасная, а мы сидим запершись и третий день ничего, кроме пьяных ликов, не видим!

— Да ведь как вырвешься-то, коли гости одолели, — отвечает мать.

— Бежать надо. Что такое гости? Гости придут, поклонятся пустынному месту и уйдут. Достаточно уж мы об них свои губы трепали, христосуясь. Взять бы сейчас коляску с извозчичьего двора да ехать куда-нибудь за город аристократическим манером весну встречать. Аристократы все так делают. Теперича они все до единого на Елагиной на солнце смотрят. Да и папеньку-то прогулять следовало, а то он совсем как таракан после буры ползает. Все хоть бы воздушку легкого понюхал.

— Что она там мое имя всуе произносит? — спросил отец, сидевший около стола с закуской и окороком ветчины и чокавшийся с гостем.

— Кататься в коляске стремится, — ответила хозяйка. — Чтоб ехать всем нам вкупе аристократическим манером на Елагин, на солнце смотреть.

— Да нешто мы орлы, что можем на солнце смотреть? На солнце только орлы смотреть могут. Что она брешет!

— Не правда-с. Все аристократы весной на солнце смотрят. Ну не хотите на солнце смотреть, так возьмите коляску и поедемте так по островам кататься. Надо же весну встречать, — сказала дочь.

— Весну! — передразнил ее отец. — Да что ж такое, по-твоему, весна-то, что ее встречать надо? Дама какая тебе сродственная, что ли? Весна — весна и больше ничего.

— Опять невпопад сказала! Ах Боже мой, как трудно с вами разговаривать! Впрочем, вы очень хорошо понимаете, об чем я говорю и как весну встречают, и только притворяетесь. Встреча весны — аллегория и больше ничего.

— А коли аллегория, то вот мы с Яковом Панфилычем ее и встречаем. Саданем-ка еще по одной рюмашечке аллегории-то, Яков Панфилыч, встретим… чего зевать-то?

— Дома в четырех стенах весну не встречают. Надо проветриваться. В самом деле, папенька; хоть бы воздуху вы понюхали.

— Я и то нюхаю. Соси, Яков Панфилыч! Господи благослови! Христос воскрес!

— Да полноте вам… Какой здесь воздух? Здесь водочный да ветчинный запах. А вот ежели бы коляску наняли, да вместе с нами… А то никакого удовольствия не видим.

— Эка несообразная девка! Да как я могу, коли у нас гость? Не гнать же его.

— Гостя можно и с собой взять, он так же, как и вы, от чревообъедения этого самого да от пития обалдел.

— Каково разговаривает-то! — подмигнул отец гостю. — Вот так девица! Ах, сколько будущему мужу у ней этого дерзостного духу выколачивать придется!

— А что? Ведь она вправду, — шепнул гость хозяину. — Действительно, мы за три-то дня обалдели. Я так, что у меня даже понятия перевернулись. В ушах колокольный звон, и на что ни взгляну, во всем один окорок ветчины вижу. Поедем кататься.

— Не… Лучше выпьем.

— Чудак-человек, да ведь на легком-то воздухе еще приятнее выпить. Ну, я в половинную долю на коляску иду. Ходит, что ли? Возьмем и женский департамент с собой.

— Вы согласны, Яков Панфилыч? — встрепенулась хозяйская дочь. — Вот за это мерси! Совсем я не ожидала, что вы такой интересный кавалер. Ну, полноте, папенька, поедемте. Все хоть на аристократов посмотрим.

Отец колебался.

— Мать! Ехать нам, что ли? — спросил он жену.

— Да, конечно, поедем. И как мы тебя отлично прогуляем! Вернешься свеж, как голубица, и развихляние суставов получишь. А то посмотри на себя в зеркало: точь-в-точь филин на дереве, глаза выпуча.

— Ну, пошли лавочного мальчишку за коляской! А сами сряжайтесь.

Явилась коляска.

— Ей-Богу, так рада, так рада, что он хоть отрезвится к завтраму на легком-то воздухе, — говорила мать, одеваясь во все парадное. — Уж где так ты, Аленушка, глупа, а сегодня совсем умную вещь придумала, — прибавила она, обращаясь к дочери.

— А ну-ко, чтоб не хромать, так посошок на дорожку, — сказал гостю совсем уже одетый в пальто и шляпу хозяин.