Михаил Кузьмин - Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро

Проста де-Ронэ; и она всѣнъ бьма ясно видима, говорила со всѣми и всѣхъ благословила. Простъ де Ронэ умеръ въ полнои бѣдности, все свое огромное имущество раздавь бѣднымъ и обществамъ. Братья были взволнованы до слезъ появленіемъ почтенной тѣни; всѣ обнимались, плакали, бросались къ ногамъ Каліостро и даже, выходя на улицу, сообщали свою радость прохожимъ. Графъ пришелъ домой поздно, долго прощаясь на улицѣ со своими учениками. Лоренца, повидимому, уже спала, все было темно. Войдя въ свой кабинетъ, графъ почувствовалъ, что въ комнатѣ кто-то находится. При этомъ не было холодка. какъ отъ присутствія духовъ, а теплый комнатный воздухъ былъ тихъ и душенъ. Значитъ, находился человѣкъ. Можетъ-быть, воръ? Каліостро громко сказалъ въ темноту:

— Кто здѣсь?

Отвѣта не было. Слабое мерцанье неподвижно стояло тамъ, гдѣ были столъ и книжный шкапъ.

— Кто здѣсь? Я знаю, что здѣсь кто-то есть, — повторилъ Каліостро.

— Графъ Каліостро, зажгите огонь. Пусть будѣтъ свѣтъ! — раздался мужской голосъ.

Графъ нѣсколько разъ стукалъ кремнемъ, наконецъ, зажегъ свѣчу на комодѣ. У стола стоялъ молодой человѣкъ въ простомъ темномъ платьѣ, но съ ярко розовою перевязью черезъ плечо. Каліостро не нужно было вглядываться, онъ сразу узналъ того незнакомца своего дѣтства, — того человѣка съ прекраснымъ лицомъ, и даже не удивился, видя его совершенно неизмѣннымъ. Графъ не очень любилъ воспоминанья дѣтства, иредпочитая воображать себя существомъ, взявшимся неизвѣстно откуда, но теперь въ этой комнатной ночной тишинѣ, съ-глазу-на-глазъ съ таинственнымъ гостемъ, его сердце тепло и мягко раскрылось. Еще минута, и онъ бросился бы на шею незнакомому юношѣ. Тоть смотрѣлъ печально и строго, словио сожалѣя.

— Графъ Каліостро, я пришелъ васъ предупредить.

— Мнѣ грозитъ опасность?

— Да, но отъ самого себя. Графъ, провѣрьте свое сердце, вспомните вашу дѣтельность и только если найдете, что она никогда не была продиктована корыстью, тщеславіемъ, гордостью или властолюбіемъ, только тогда ее продолжайте.

— Моя совѣсть чиста, я не имѣль ни одного изъ перечисленныхъ вами побужденій.

Гость помолчалъ, потомъ ясно выговорилъ:

— Это неправда.

Каліостро вскочилъ.

— Какъ неправда? Что же, вы лучше меня знаете мои побужденія?

— Лучше.

— Чего же тогда спрашивать, тогда объявляйте, приказывайте.

— Я пришелъ не приказывать, а предупреждать.

— Я не знаю, теперь всѣ командуютъ. Митавскія дѣвочки шлютъ мнѣ наставленья и не насчетъ того, какъ играть въ куклы.

— Анна-Шарлотта одушевлена лучшими стремленіями, и она васъ не наставляла, а умоляла.

Каліостро пожалъ плечами, потомъ спросилъ просто:

— Чего же вы хотите?

— Я говорю не отъ себя. Графъ Каліостро, не увлекайтесь честолюбіемъ, не откалывайтесь изъ желанья самостоятельности, потому что всякій отколъ — пораненіе, не вступайте въ интриги политическія или корыстныя, не пускайте пыль въ глаза бѣднымъ ротозѣямъ, не желайте быть прославленнымъ. Надѣйтесь только на Того, чье Царство— Сила и Слава.

— А если я не исполню этого?

— Вы будете оставлены.

— Оставленъ? Кѣмъ?

Незнакомецъ молчалъ. Каліостро принялся бѣгать по комнатѣ.

— У меня есть друзья высокихъ степеней и могущественныхъ вліяній, у

меня есть сила, богатство, знаніе. Кѣмъ могу я быть оставленъ?

— Старайтесь быть другомъ Тому безь котораго всѣ друзья ничто.

Графъ расхохотался.

— Повѣрьте, я лучнге васъ знаю все это.

— Графъ Каліостро, прошу васъ не разговаривать со мной такимь тономь и перестать метаться изъ угла въ уголъ.

— Простите!

— Я говорю не отъ себя, я васъ предупреждаю. Если вы не вѣрите, я вамъ могу дать знакъ.

Вокругъ гостя странно зарѣяло какое-то неопредѣленное сіяніе, предчувствіе свѣта, воздухъ сдѣлался легче и теплѣе; казалось, сейчасъ послышится не то звукъ, не то запахъ. Каліостро протянулъ руку:

— Я вѣрю.

Оба стояли молча.

— Графъ Каліостро, можетъ-быть, не слѣдуетъ говорить того, что я скажу но отвѣтственность я беру на себя. Іосифъ Бальзамо, не губи себя, прошу тебя послушаться.

Голось незнакомца зазвучалъ совсѣмъ по-другому, онъ протянулъ обѣ руки, и Каліостро бросился къ нему на грудь. Больше гость ничего не говорилъ; обнявъ послѣдній разь графа, онъ поклонился, покрылъ голову треуголкой и вышелъ за дверь.

Каліостро долго стоялъ смущенный, растроганный, не замѣчая, какъ по толстымъ щекамъ его текутъ слезы. Проведя рукою по лицу, онъ замѣтилъ, что оно мокро. Будто придя въ себя, онъ бросился къ двери, словно думая, что тамъ еще кто-нибудь есть. Потомъ шлепнулся въ кресло, опять вскочилъ и, сдвинувъ парикъ на сторону, принялся бѣгать, шепча: