Михаил Кузьмин - Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро

И Мэри Фрей съ чистыми глазами, и старый Вителлини съ зеленымъ козырькомъ, и добрая синьора Блевари — всѣ, всѣ ушли въ ту страну, гдѣ нѣтъ ни лотерей, ни табакерокъ, ни судовъ, кромѣ нелицемѣрнаго Божьяго суда.

Послѣ Лондона Каліостро больше года провелъ въ странствіяхъ, хотя и вся его жизнь со времени отъѣзда изъ Рима— не что иное, какъ странствіе, не только въ томъ смыслѣ, что всякій рожденный человѣкъ есть путникъ на землѣ, но и въ смыслѣ самаго обыкновеннаго кочеванія съ мѣста на мѣсто. Пробывъ нѣкоторое время въ Брюсселѣ, гдѣ онъ нѣсколько поправилъ свои разстроенныя денежныя дѣла, отчасти получивъ субсидіи отъ друзей, отчасти увеличивая брилліанты, графъ посѣтилъ Голлаидію, Льежь и многіе города Германіи. Будучи посвященнымъ масономъ, онъ повсюду встрѣчалъ сердечный привѣтъ у братьевъ-каменщиковъ и вступилъ въ голландскую ложу, называемую «большою», и въ льежскую «Совершеннаго равенства». Вездѣ онъ высказывалъ свои убѣжденія относительно доктрины и ритуала, изложенныя имъ впослѣдствіи подъ названіемъ «Египетскаго посвященія», совѣтовалъ остерегаться суевѣрія и политики и старался уничтожить вліяніе португальца Хименеса и англійскаго раввина Фалькъ. А Фалькъ былъ не послѣдній чародѣй: это онъ далъ гердогу Орлеанскому талисманъ, разбить который впослѣдствіи удалось только молитвѣ г-жи de la Croix. Тогда Филиппъ Эгалите поблѣднѣлъ въ конвентѣ и лишился чувствъ.

Такь какь часто не только свою миссію, но и происхожденіе, и имя графъ Кадіостро скрывалъ, то въ нѣкоторыхъ мѣстахъ его принимали недовѣрчиво и совсѣмъ пе за того, кѣмъ онъ былъ. Такъ, напримѣръ, въ Кенигсбергѣ баронъ Корфъ счелъ его за подосланнаго іезуита и такъ возбудилъ противъ него все общество, что графъ принужденъ былъ покинуть городъ. Говорили, будто онъ — С.-Жермэнъ, чего онъ не опровергалъ; самъ же себя онъ именовалъ иногда графомъ Фениксомъ и графомъ Гара, будто умышленно усиливая мракъ и путаницу вокругъ своей личности.

Въ самомъ концѣ февраля 1779-го года графъ и Лоренца прибыли въ курляндскій городъ Митаву и остановились въ гостиницѣ на базарной площади. Они пріѣхали около полудня, и Каліостро рѣшилъ отдохнуть раньше, чѣмъ идти къ Медемъ, къ которымъ у него было рекомендательное письмо. Были уже сумерки, и растаявшая за день земля снова замерзла. Со двора, черезъ который нужно было проходить въ домъ г-жи Медемъ доносились дѣтскій крикъ и громкіе взрывы смѣха. Каліостро обернулся и увидѣлъ невысокую ледяную горку, съ которой на широкихъ саночкахъ катались трое малютокъ, четверо или пятеро остальныхъ прыгало и смѣялось на деревянной верхушкѣ горы, тормоша высокую дѣвушку лѣтъ восемнадцати въ мѣховой шапкѣ съ наушниками и съ большой полосатой муфтой. Лицо ея, круглое и румяное, освѣщенное послѣднимъ отблескомъ зари и снѣга, и оживляемое дѣтскимъ весельемъ, казалось почти сіяющимъ. Короткая полудѣтская юбка по-зволяла видѣть маленькія ноги, обутыя въ высокіе валеные сапожки, отороченные мѣхомъ. Она смѣялась и бросала въ слѣдъ катившимся куски скатаннаго снѣга.

— Лотта, Лотта, катись за нами! — кричали ей снизу.

— На чемъ я покачусь? На своей шубкѣ? Возвращайтесь скорѣе съ санками.

Потомъ, подобравши шубку, она стала усаживаться въ широкія, но все же слишкомъ тѣсныя для взрослаго человѣка, санки къ общему веселью дѣтей.

— Ну, кто со мною?

— Я! я! И я! И я, Лотхенъ, и я!

— Ну, вались всѣ кучей!

И она сгребла дѣйствительно смѣющейся и визжавшей кучей всѣхъ желающихъ. Санки тронулись. Отъ неправильной тяжести свернули въ сугробъ, опрокинулись, и всѣ пассажиры разсыпались и покатились уже самостоятельно, безъ санокъ, въ разныя стороны, теряя шапки, рукавички, мелькая ногами въ теплыхъ пестрыхъ чулкахъ, крича отъ испуга и восторга. Сама Шарлотта долго не могла встать отъ смѣха. Наконецъ, ее подняли общими усиліями, и она, отряхнувшись отъ снѣга, легкой походкой въ кругу дѣтей отправидась къ дому.

Каліостро, снявъ шапку, спросилъ:

— Какъ пройти къ г-ну Медемъ?

Дѣвушка остановилась въ нѣкоторомъ изумленьѣ.

— Вы къ папѣ?

— Я къ графу Медемъ, я не знаю, батюшка ли онъ вамъ.

— Да. Это мой отецъ. У меня еще есть дядя, тоже Медемъ… Я сейчасъ васъ проведу. Подождите, дѣти, не ходите за мною и поклонитесъ господину.

— Не безпокойтесь, я самъ дойду, вы мнѣ только укажите входъ. Я не хочу мѣшать вашимъ развлеченіямь.