Вячеслав Подкольский - Три ночи

— Скажите пожалуйста! — сделал изумлённое лицо Крупицын и с усмешкой спросил. — Заговор, что ли, она какой-нибудь знает?

— Вы не смейтесь, а лучше сами попробуйте! — серьёзно посоветовала Пелагея Игнатьевна. — А средство это вот какое: надо отыскать в лесу муравейник и посадить больного так, чтобы ноги попали в самую глубину муравейника… Ну, действительно, надо потерпеть, пока муравьи хорошенько накусают, и чтобы кожу-то на ногах натянуло, как от шпанской мушки… Всё как рукой снимет! Домна приписывает это тому, что муравьи высасывают болезнь, ну, да ведь они — народ тёмный!.. А что яд муравьиный благотворно действует на ревматизм — это верно! Чайку вам можно налить? — заключила она свой рассказ.

— Пожалуйста. Да, может быть, средство это и хорошее, но только уж очень дикое!.. — произнёс гость. — Помилуйте, отдать себя на съедение муравьям! Вдруг я, статский советник, начальник отделения, усядусь на муравьиную кучу!.. Согласитесь сами, это немножко…

— Да что, батюшка! — перебила его Пелагея Игнатьевна. — Муравьям-то разве не всё равно: статский вы советник или не статский? Они своё дело сделают!.. Малинки чёрной попробуйте! Это редкостная ягода, душистая!

— Не угощайте, пожалуйста, всего попробую!

— Ну, а Варюша как поживает? Здорова? — переменила она разговор.

— Ничего; живёт, по обыкновению, в Павловске, здорова…

— Деток-то у неё четверо?

— Да, четверо. Славные такие ребята, здоровые!

— А вы-то что же, Виктор Петрович, до сих пор не женитесь?

— Кто за меня, Пелагея Игнатьевна, пойдёт? Посмотрите-ка: голова-то наполовину седая! — пошутил Крупицын.

— Нынче все что-то скоро седеют. Это не может послужить препятствием. А пора бы вам, право, пора!

— За делами некогда всё, Пелагея Игнатьевна, а теперь вот у нас преобразования в министерстве — какая уж тут женитьба! — нашёл другую отговорку Крупицын.

— Не верю я этому, чтобы дела могли помешать, а просто сами не хотите! — возразила хозяйка и, прислушавшись к чему-то, добавила, — коров гонят, надо бы бабам сказать.

— Так вы, пожалуйста, не стесняйтесь со мной, Пелагея Игнатьевна, — сказал Виктор Петрович, вставая из-за стола и подходя к растворенным балконным дверям. — Идите и распоряжайтесь по своему хозяйственному департаменту, а я пока посижу здесь…

Он вышел на балкон и сел на соломенное кресло, а Пелагея Игнатьевна отправилась на скотный двор.

Кругом стояла невозмутимая тишь, нарушаемая только чуть слышным, вялым перед сном, щебетом птиц и отдалёнными женскими голосами со скотного двора. Лёгкие тюлевые облака всевозможных оттенков застыли на синем небе причудливыми группами.

— Как красиво! — невольно вырвалось у Крупицына, и, забыв под обаянием природы про Петербург, про свои годы и солидное положение, он перенёсся в невозвратное детство.

Вспомнились ему такие же вечера в их милом, давно уже проданном в чужие руки, Подгорном, когда они с сестрёнкой так же сидели на балконе и слушали, как Пелагея Игнатьевна рассказывала им их любимую «летнюю» сказку про Царевну-Ночь, как эта Царевна, выходя замуж, раскладывала по небу свой лёгкий венчальный наряд. — «Это вот фата, — показывала пальцем Пелагея Игнатьевна на белое, воздушное облако. — А золотое, — поворачиваясь в сторону зари, говорила она, — это её платье». — «А где же сама Царевна?» — спрашивали они, дети, затаив дыхание в надежде, что вот-вот Пелагея Игнатьевна укажет им на неё рукою, и они увидят Царевну. — «А Царевна, — медленно вещала Пелагея Игнатьевна, — пошла собирать звёзды себе на корону… Но всей короны ей не собрать!.. Главной, самой большой звезды, которая должна украшать самую середину короны, она достать не успеет… Взойдёт солнце, звёзды померкнут, и Царевна зальётся слезами… Видали поутру на цветах и траве блестящие капельки? Это и есть царевнины слёзы, а люди их называют росой… И так каждый вечер!» — «А когда-нибудь найдёт она главную звезду?» — любопытствовали дети. — «Нет, никогда не найдёт!» — вздыхала Пелагея Игнатьевна. — «Почему же?» — «Да потому, что звёзд-то очень много. Пока она их собирает, рассматривает, да примеряет, глядь, уж солнце взойдёт, и звёздочки, что она собрала, потускнеют!..» — «А я бы в середину-то короны вставила не самую большую звезду, коли её так трудно найти!..» — мечтала Верочка. — «А я бы, — припомнил про себя Крупицын, — сначала самую большую звезду нашёл, а потом уж стал бы собирать меньшие»… — «Как бы не так! — возражала Пелагея Игнатьевна. — Издали-то они все кажутся самыми большими, а пока берёшь их, да разглядываешь, ночь-то и прошла!»