Илья Салов: Грачевский крокодил. Первая редакция

Г. Знаменскій, какъ только узналъ цѣль посѣщенія Анфиса Ивановны, тотчасъ прочелъ ей письмо Общества усмиренія строптивыхъ животныхъ и статьи газетъ о морскихъ чудовищахъ и сверхъ того далъ ей честное слово что какъ только получитъ отъ Вольфа книги о крокодилахъ, то тотчасъ же явится къ ней почитать объ нихъ, и кончалъ тѣмъ что появленіе крокодила въ Грачевкѣ есть великое бѣдствіе грозящее превратить данную мѣстность въ пустыню.

Анфиса Ивановна все это выслушала и вдругъ почувствовала что ей какъ будто что-то подкатило подъ сердце, почему въ ту же минуту оставила г. Знаменскаго и прямо отправилась къ земскому фельдшеру Нарьюту. Осмотрѣвъ старуху, фельдшеръ объявилъ ей что относительно ея здоровья положительно нѣтъ никакой опасности, что у нея просто легонькое спазматическое состояніе аорты и что онъ дастъ ей амигдалину, отъ котораго все это пройдетъ; относительно же крокодила Нарьютъ высказалъ свое удивленіе что Мелитина Петровна продолжаетъ купаться и именно на томъ самомъ мѣстѣ гдѣ онъ постоянно появляется. При этомъ онъ совершенно основательно замѣтилъ что если крокодилъ намѣревался поглотить Асклипіодота, мущину довольно рослаго и плотнаго, то по всей вѣроятности поглотитъ даму для него будетъ несравненно легче, не говоря уже о томъ что тѣло Мелитины Петровны, какъ вообще дамское, безъ сомнѣнія нѣжнѣе и слаще грубаго тѣла Асклипіодота. Анфиса Ивановна приняла капли, но услыхавъ что крокодилы глотаютъ людей, поспѣшила уѣхать отъ фельдшера и снова завернула къ священнику отцу Ивану.

Къ счастію на этотъ разъ она застала его дома. Но Анфиса Ивановна была уже такъ настращена что даже не обращала ни малѣйшаго вниманія на успокоительныя рѣчи отца Ивана и только твердила что въ появленіи крокодила она усматриваетъ гнѣвъ Божій и что этого всего еще мало по грѣхамъ вашимъ, такъ какъ куда вы посмотришь повсюду пьянство, развратъ; жены бросаютъ мужей своихъ, мужья женъ; дѣти колотятъ родителей; повсюду поджоги, воровство….

— Все это такъ, перебилъ ее отецъ Иванъ, — но все-таки исторія о крокодилѣ преувеличена, а я увѣренъ что это просто былъ сомъ. Въ вашей рѣкѣ, продолжалъ онъ, — сомовъ очень много. Мнѣ случалось ловить сомовъ пуда въ четыре и болѣе и я самъ не разъ видѣлъ какъ сомы ловили и глотали не только утокъ, но и гусей.

— Да вѣдь вашъ же сынъ, твердила Анфиса Ивановна, — разказывалъ что видѣлъ крокодила а что насилу даже уплылъ отъ него….

— У страха глаза велики, утѣшалъ отецъ Иванъ. — Сынъ мой малый трусоватый и очень не мудрено что со страху принялъ сома за крокодила….

— А дьячка-то за косичку тоже сомъ вытащилъ?

Тутъ ужъ отецъ Иванъ ничего не могъ сказать и невольно замолчалъ.

На возвратномъ пути изъ села Рычей въ свою усадьбу Анфиса Ивановна встрѣтила Ивана Максимыча. Онъ шелъ по дорогѣ и подгонялъ прутикомъ корову еле-еле тащившую ноги.

Иванъ Максимычъ былъ старикъ лѣтъ пятидесяти, съ краснымъ носомъ и прищуренными глазами. Когда-то при откупахъ служилъ онъ цѣловальникомъ, въ настоящее же время занимается портняжествомъ и торговлею мясомъ, поставляя таковое окрестнымъ помѣщикамъ. Прежде ходилъ въ длиннополыхъ сюртукахъ, въ настоящее же время вслѣдствіе проникнувшей въ село Рыча цивилизаціи, и нѣкоторымъ образомъ повинуясь и правиламъ экономіи, носитъ коротенькіе пиджаки и въ тѣхъ же видахъ заправляетъ панталоны за сапоги. Водки однако, какъ бы слѣдовало человѣку цивилизованному, Иванъ Максимычъ не пьетъ, и почему суждено ему таскать при себѣ красный носъ — остается тайной. Нѣтъ ни одного человѣка въ околодкѣ, нѣтъ ни одного ребенка который не зналъ бы Ивана Максимыча. Онъ всегда говорилъ прибаутками, часто употреблялъ въ разговорахъ: съ волкомъ двадцать, сорокъ пятнадцать, всѣ кургузые, одинъ безъ хвоста т. п. И поэтому какъ только бывало завидятъ его идущимъ въ фуражкѣ надѣтой на затылокъ, такъ сейчасъ же говорили: «Вонъ съ волкомъ двадцать идетъ!» Иванъ Максимычъ былъ мѣстною ходячею газетой. Рыская по всѣмъ окрестнымъ деревнямъ и разыскивая коровъ доживающихъ послѣдніе дни свои съ гуманною цѣлію поскорѣе покончить ихъ страданія, онъ все видѣлъ и все зналъ, разказывалъ все видѣнное и слышанное довольно оригинально и потому болтовня его слушалась довольно охотно, хотя и была однообразна.

Увидавъ Ивана Максимыча, Анфиса Ивановна приказала кучеру остановиться.

— Слышалъ? проговорила Анфиса Ивановна, подозвавъ къ себѣ Ивана Максимыча.

— Насчетъ чего это? спросилъ онъ, снимая фуражку и подходя къ тарантасу.