Владимир Романовский - Муза Парижа

Она нашла двуфранковую монету и опустила ее в щель, подумав, что именно столько ей сейчас не хватит на кофе. Закрывшись в кабинке, она начала писать с достоинством, вымпрямив спину, но потом, вспомнив что в последний раз, согнулась и дописала с чувством и удовольствием. После чего ей захотелось обратно к лионцу в постель, не принимая душ. Вот так - со слоем пота, с запахами. Она с грустью подумала, что ему бы и это понравилось.

Когда она вышла, нагло и намеренно не подкрасившись, фермер уже сидел за столиком на тротуаре и официант, сникший и притихший под ставшим вдруг железным взглядом клиента, услужливо ставил две чашки кофе перед ним. Что-то между ними такое произошло. Не исключалось даже взятие за засаленый галстук волосатой ручищей и вкрадчивое убеждение тихим, хрипловатым голосом. Урок хорошего тона зарвавшемуся в своем презрении к иностранцам парижанину. Деловое предложение лишить нескольких зубов и ребер.

Фермер кивнул Мод, и она, злясь на себя за то, что не может вот так просто отказать мужчине, села за столик.

- Спасибо, - сказал фермер официанту. - Теперь иди отсюда, блядь, а то рожа твоя неинтересная совсем, скучная.

И официант ушел, хорохорясь.

""""

После часа разговора с Мартой, женой дирижера, у Рони Рива болела голова. Он несколько раз порывался стукнуть ее чем-нибудь тяжелым, но сдерживался. Она ходила по спальне под дулом, делала жесты, раздевалась, надевала халат. Говорила, что сочувствует.

Монотонность обстановки разбил бдребезги телефонный звонок. Марта подняла трубку.

- Это вас, - сказала она после паузы и протянула трубку Рони. Он чуть не выронил пистолет.

- Как - меня? - спросил он зловещим шепотом.

- Вы ведь тот самый, что сидите в моей спальне с пистолетом?

- Ну и?

- Вот вас и просят. К телефону. С пистолетом.

Так. Рони прикинул, что уж если просят, значит здание оцеплено. Где же была ошибка? Где-то он чего-то там недодумал, напортачил. Как же ты так? А? Что же делать? Брать эту дуру заложницей? Последнее средство, да и не было случая, чтоб оно всерьез срабатывало. Дааа. Дааа, блядь. Покушение? Шантаж? Сколько за это дают?

Он взял трубку.

- Здравствуй, Рив.

- Привет.

- Отменяется.

- Что именно отменяется?

- Все отменяется. Произошла небольшая ошибка. Его не нужно убирать.

- Ага.

- Это я.

- Да, я понял.

- Все понял?

- Несовсем. Насчет второй половины денег очень плохо понял.

- Будет.

- Понял.

- Сматывай удочки.

- Понял.

- И уезжай. Прямо сейчас. Даже кофе не пей. Интерпол осведомлен.

- Не понял.

- Неважно. Уезжай немедленно.

- Понял.

""""

Фермер отпил кофе, эстетствуя двумя пальцами, и посмотрел на Мод. Она не улыбнулась. Она была не американка какая-нибудь, а парижанка перед самоубийством. Дело серьезное, так что никаких там улыбок, ни стерильных, ни тем более сексуальных со всем Млечным Путем в глазах.

- Пейте кофе, - сказал фермер.

Она глотнула послушно.

- Хороший кофе, - сообщил он.

- Да.

- Вы меня извините, - сказал он. - Дело житейское. Походишь ночь по городу, - хорошо. Ни людел, ни цен на бензин, только птицы поют пошлости всякие. Уютно. А тут сидит такая на парапете. Согласитесь, это странно.

Она согласилась.

Фермер вытащил из бумажника и сунул под пепельницу пятидесятифранковую купюру. Мод нырнула было в сумочку, но он уже встал во весь свой легендарно-викинговый рост, расправил плечи, кивнул, и перешел улицу под носом у гнусно заоравшего и засигналившего мамонтом водителя грузовика. Он не обернулся. Изчез в зарослях Ситэ.

""""

Двое из Интерпола остались в гостиной, третий снял пилстолет с предохранителя и ударом ноги распахнул дверь в спальню.

- Как вы смеете! - вскричала Марта, оторвавшись от рони и поспешно прикрываясь простыней.

- Извините, Мадам, - сказал парень из Интерпола. И вышел.

Втроем, они вышли в коридор, прикрыли за собой дверь, и долго хохотали, стараясь не смотреть друг на друга.

Через три часа, Рони был отпущен с миром.

Он безпрепятсвенно покинул отель, дошел не спеша до набережной, постоял, подумал, и зашагал вдоль реки к Сан-Мишелю. Пересек Ситэ, зашел в какой-то полулегальный и беззаконно поздно открытый бар, приблизился к стойке и заказал, удивляя самого себя, чашку крепкого кофе.

""""

Подбежал муж. Взъерошеные волосы, сонные злые глаза. Напротив мигала подфарниками их машина. Он не задал вопроса. Решил, что вопрос самоочевиден. В смысле - где была?

Ей не хотелось врать, а правда была для столь раннего часа слишком сложна. Поэтому Мод ничего и не сказала. Выбежал официант и, заметив подмену мужской половины общества, подумал, что можно начать хамить, но не стал.