Георгий Марков - Сибирь

Это обстоятельство выходит на первый план в картинах, описывающих последнее и роковое предприятие Епифана. Криворуков хочет тайно завладеть "ямой" — местом, где под речным льдом скопилась в огромном количестве рыба. По заведенному обычаю яма — достояние всей общины, владеющей соответствующими угодьями. Обычай этот глубоко народный. Каждый член общины получает по жребию место на делянке для лова. Скрыть от народа яму — тяжкое преступление. Еще большее преступление — пойти на единоличный захват общего добра.

Епифан отлично знает об этом, но совесть его не мучает. Со своими сподручными, разбойниками-скопцами, он готовится к вылазке. Однако помехой на пути Епифана встает Поля. Узнав про темное дело свекра, она предупреждает крестьян о стоящем, и они опережают Епифана, заняв яму.

Злые дела Епифана, подобно бумерангу, наносят удар ему самому. Страшный удар! Никифор, единственный сын, надежда отца, попадает в засаду озверевших разбойников-скопцов, когда, ни о чем не ведая, везет Епифану деньги, необходимые для расплаты с участниками намеченного расхищения ямы. В гибели Никифора есть некое мрачное предопределение. Молодой Криворуков тоже заразился страстью к наживе и готов ради нее на всякие ухищрения. Ему нет дела ни до народа, ни даже до родителей. Во время последней встречи с мужем Поля горько сознает, что между ней и Никифором пролегла полоса отчуждения: социальные обстоятельства вторгаются в их личную жизнь.

После таинственной гибели Никифора глубокая трещина прошла по дому Криворуковых. Поля же навсегда уходит от них, возвращается к отцу. Горбяков, видя зрелость дочери, раскрывает ей глаза на цели борьбы за народное благо. Приняв участие в спасении Акимова, Поля воочию убеждается: есть на земле люди, которые помогут ей найти правильный путь в жизни. По верному замечанию С. Смоляницкого, автора книги о творчестве Г. Маркова, "сам факт приобщения Поли к революции отражает определенный этап в развитии революционного самосознания народа, а с другой стороны, образ Поли несет в себе драматическое начало жизненных коллизий того времени".

В конце романа его молодые герои — Акимов, Катя, Поля духовно объединяются, сплачиваются перед лицом общего дела и как бы выходят на новую дорогу. Образ исторической дороги, ведущей вперед, сливается здесь с образом будущей Сибири, огромной земли, обещающей прирост могущества и благосостояния России.

Сибирь… Она, в сущности, является своего рода героем известных романов Г. Маркова — "Строговы", "Соль земли", "Отец и сын". Все вместе эти книги рисуют широкую панораму событий революции, гражданской войны и социалистического строительства, определивших ход нашей народной жизни и судьбу сегодняшней Сибири. Роман "Сибирь", посвященный предреволюционной ситуации, становится в данном случае как бы знаменателем книг Г. Маркова, усиливает их общее звучание, развивает их историзм.

Все творчество Г. Маркова отличается целенаправленным интересом к историко-революционной теме, к познанию того сложного опыта, который пережит и накоплен нашей страной за годы испытаний и борьбы. Решение этой важной задачи было и остается одной из основных забот советской литературы.

"Мне кажется, — говорил в интервью Г. Марков, — что литературе на историко-революционную тему предстоит огромная работа в плане художественного проникновения в практическую жизнь народа того времени. О чем думали крестьяне, рабочие, молодежь в те годы? Какие практические вопросы решали, как представляли свое будущее, как это будущее связывали с текущими делами?" [2] С. Смоляницкий. На земле отцов. М., "Советский писатель", 1979, с. 243.

В этих размышлениях фактически содержится характеристика творчества и самого Г. Маркова, включая роман "Сибирь".

Хотя эта книга и рассказывает о событиях уже неблизких, это повествование о прошлом созвучно нашему настоящему, сегодняшнему дню советской Сибири.

Ныне, когда Сибирь переживает новый, еще не виданный этап созидательного переустройства, когда здесь, на земле отцов, одна за другой возникают великие стройки века, книги, подобные роману Г. Маркова, воспринимаются не просто как дань истории, но и как активное выражение современного общественного самосознания.

А. Панков

Епифан Криворуков, первый хозяин в Голещихиной, справлял свадьбу сына Никифора. Стояла середина октября. Дул с Оби студеный, порывистый, со снежинками в воздухе ветер. По пескам белели ледяные забереги, на полях, насколько хватает глаз, серебрились от инея отава и жнивье. Зима приближалась на рысях, и только плотные кедровые леса, окружавшие Голещихину, сдерживали ее натиск. Небо было белесым, и тучки, бродившие над деревней, в любой миг могли накрыть землю снегом.