Дина Рубина - День уборки

- О! Вот она... - сказала Нюра, вытирая пыль с портрета молодой южанки. - Улыбается... Придуривается... Будто не видать, что ей плакать охота...

- Да, - сказала Лина, - ей плакать охота. Тут вновь зазвонил телефон, и вновь Лина, побелев лицом, бросилась в спальню.

- Не вас! - высоким страдающим голосом воскликнула Галина Николаевна. И не ждите, сумасшедшая девочка! Он не позвонит.

В ответ ей что-то тихо сказала Лина, и опять высоким сильным голосом бывшей актрисы, в котором странно переплетались любовь, страдание и раздражение, Галина Николаевна воскликнула:

- Поставьте красивую точку! Андрюшке нужен отец, а не проходимец!..

"Вон оно чего... - подумала Нюра, прислушиваясь. - С дитем она... А здесь, видать, хахаль... да неподходящий..."

Лина появилась в дверях кабинета с книгой под мышкой, улыбаясь странно, беспомощно. И снова Нюре показалось, что она где-то видела ее раньше, встречала... Но где?

- А хорошо, видать, на юге, - продолжала Нюра, вешая портрет на гвоздь, - виноград круглый год, гранаты.

- Ну не совсем круглый, - заметила Лина.

- Вот она, которая нарисована, однажды осенью виноград им прислала... Желтый такой, круглый, во! - она сделала кругляшок из большого и указательного пальцев и показала Лине величину виноградин.

- Крымский, - сказала та.

- Ага... крымский... Владимир Федорович покойный вино из него сделал. Знатно получилось вино!

Потом Нюра принялась за спальню. И вот тут она увидела, как Лина бросается к телефону. Резкий пронзительный звонок невидимой петлей захлестывал ее детски тонкую фигурку, и будто грубая сила волокла ее на аркане к голубому телефонному аппарату. Как она хватала трубку! Как она заранее любила эту трубку за то, что в ней, может быть, прозвучит единственный голос! Как она умоляла об этом трубку - пальцами, кистью руки, щекой и хрипловато-низким, обрывающимся "Я слушаю!".

И - застывала и отвечала вежливо, когда не туда попадали, или звала Галину Николаевну. Неладно было в этом доме. Неладно...

- Колька-то мой, - сказала Нюра весело-тоненько, - чего захотел телевизор цветной. Уперся - подавай ему цветной телевизор. Надоело пялиться в обыкновенный. - Цветной кусается, - заметила Лина.

- А у меня деньги есть, - гордо возразила Нюра. - У меня денег мно-ого! Знаешь, сколько на книжке-то у меня? - И, выдержав небольшую паузу для пущего эффекта, веско выложила: - Полторы тыщи!

Лина изобразила на лице благоговейный трепет перед Нюриным капиталом, а Галина Николаевна горько улыбнулась. Сейчас она вспомнила их лучшие с Володей дни, когда Володины пьесы шли во многих театрах страны и, бывало, в месяц у них выходило денег до двух тысяч. И тогда особенно остро хотелось в доме детских голосов, и начиналось бешеное придумывание ненужных трат - и дорогие подарки племянникам, и курорты, и покупка дачи, машины...

- Нюра, значит, если вы без выходных работаете, то у вас в месяц полтораста выходит? - спросила Лина.

- Но ты бери еще - я ж ночным сторожем в детсаду сплю.

- А, - сказала Лина, - прилично...

- Прилично выходит! - с удовольствием подхватила Нюра. - Да Валюха продукты со столовой носит. Ихних денег я не беру, ни Валькину получку, ни Колину стипендию. Они молодые, правильно? Пусть гуляют... - И, задумавшись, держа на отлете пыльную тряпку, протянула: - Красивый у меня Коля-то... Брови широ-о-кия.

- Муж не помогает?

- Какой муж?! - искренне развеселилась Нюра. - У меня его сроду не было! На что они сдались мне, алкаши чертовы!

Уборка шла своим ходом. Нюра уже заканчивала постирушку. На табурете в тазу лежали тяжелые жгуты выжатого белья. Нюра вытерла мокрые руки, смахнула пот со лба, разогнулась, осторожненько придерживаясь за трубу отопления, и завернула краны. В ванной повисла тишина. И стали слышны голоса в кухне. Старательно беспечный голос Лины и нервный, срывающийся - Галины Николаевны.

- ...значит, не может дозвониться.

- Ах, Лина, Лина... Поставьте красивую точку! Сколько можно мучиться, два года уже! Он отнимет, исковеркает вашу молодость, он, который ногтя вашего не стоит!

- Неправда! Не надо так говорить о нем! - Линии голос дрожал и переливался, как последняя дождевая капля на высыхающем оконном стекле. - Он талантлив, вы знаете, вы сами говорили...

- Плевать на его талант! - воскликнула Галина Николаевна. - Он любить не умеет. Разве это мужчина? Это ничтожество... Нет, - забормотала она, нет, я ничего не понимаю больше в жизни, я старая, я выжила из ума... Что такое - любимая женщина приезжает бог знает откуда, с другого конца света, на считанные дни! Да здесь надо с ума сойти, времени счет потерять, нет, я ничего не понимаю...