Михаил Бобров: Пойманный маг

В Лесу тоже скоро будут жить. Уцелеть среди его чудовищ и кошмаров вряд ли сложнее, чем стать бургомистром в городе Ключ. Самые опасные удары наносятся никак не врагом, и понимающие это южане с Островов даже не задерживаются под стенами. Берега полны. Караваны идут в Лес. Только за последние десять дней два больших, на хорошую деревню, и три мелких, на избушку... Ну, мелкие недолго протянут - в Лесу-то. Ладно, что у них там на Юге немирье. Нам-то оно только к выгоде... пока. Пока бесшабашные все не освоят, нормальные за стены не сунутся, будут нам платить. А потом?

Вошел письмоводитель.

- Господин, все собрались. Все готово.

- Наши разведчики?

- Они ждут в той комнате.

Бургомистр повернулся к выходу. Собраны купцы и цеховые старшины рыбников, рыбаков, корабельщиков, моряков, воров, охотников, строителей. Строителей! Двести лет этот город не нуждался в цехе строителей, а тут за два года - сразу гильдия. Цех каменщиков, цех каменотесов, цех плотников, свои мастерские, корабли, свой праздник. Деньги. Деньги - это хорошо. Слава - это тоже неплохо. Бургомистр любил и деньги, и славу, и все, что можно было извлечь как из первого, так и из второго.

Сейчас он спросит у почтенного собрания, как оно думает отнестись к хорошей экспедиции на север. В Лес. Туда уже едут южане, они народ смелый. Предприимчивый. Если хочешь оседлать их, надо делать это вот теперь же - пока лесные городища не окрепли. Пока их охотники не прославились так же, как и их моряки. Надо опередить их в знаниях - если нельзя опередить их в риске.

- Девайс?

- Да, господин.

- Как поживает наш сумасшедший маг?

Пойманный маг.

Кому суждено повешену быть, тот не утонет.

Пословица.

Маг сидел в кресле в круглой комнате на восьмом ярусе. Шесть окон комнаты таращились на все стороны света. Выше была только дозорная площадка для наблюдения за звездами, и иногда в сильный дождь вода просачивалась сквозь прохудившийся люк. Дерево истлевало от времени, и маг превращал время в дерево, течь прекращалась, а за окном мгновенно сменялся сезон, жарко выгорали месяцы. Маг пробовал прочность невидимых пут и в очередной раз убеждался, что те не ослабли, и ему все еще не выйти, да и к нему никто не войдет. Оставалось только утешаться тем, что заперли его не в кувшине.

Маг скучал недолго - лет двадцать. Потом мера его отчаяния переполнилась, и время перестало царапать его сердце, и мутным потоком хлестало сквозь шесть окон башни во всех направлениях, не задевая ни мыслей, ни чувств мага. Так, не старея и не двигаясь в своем колдовском сне, маг провел еще лет пятьдесят. Затем отчаянно пытался освободиться - и очень удивился, увидав, что занимается этим вот уже тридцать шестой год... а толку чуть. Там, за стенами, маги без дела не сидели. Его заклятия, и хитрости, и премудрости встречали то мощный отпор, то ловкую увертку, то изящную ловушку. Неведомый талисман все еще давал силу прозрачному куполу вокруг башни. Маг не знал, помнили ли в Ключе времена его свободы - когда он пытался взять власть и много кого много во что напревращал. Маг не имел понятия, жив ли еще тот неизвестный колдун, так четко и просто запечатавший его в собственной башне, или допрыгался уже, а заклятие поддерживается свитком. Маг только строил догадки, что означало землетрясение такой силы на севере, и мог лишь предполагать, чему его соперники снаружи успели научиться за эти годы.

Когда мага замуровывали, и он, и его действия в городе вызывали ужас и отвращение, так что никто не прибежал под окно просить запрещенных бургомистром знаний. А, может, и прибежал, да купол не пустил - кто знает?

Узник не опасался, что сойдет с ума - с чего ему сойти? Маг! Кто раз попробовал, тот не утонет. Тому повешену быть, четвертовану быть, на столбах воронье кормить... Такова была плата за знание; и маг знал, с чем играет. Текло время, пенились волны реки, которая для мага не была Великой. Шумел лес - просто лес, с маленькой буквы, маг леса не боялся и не считал его силой. С моря приходили теплые ветры, с леса - дожди; потом перестали; маг не обратил внимания. Башня ветшала, выкрашивался известняк внешних стен, прогнивали половицы, перила валились кусками, пропадал интерес к книгам, свету, времени года. Запах сырости всплывал из подвалов. Проходя по комнатам и залам маг чисто машинально взмахивал рукой, бормотал заклятие, время превращалось в шелк, дерево, камень. Кресла и портьеры вновь блестели как новые, шаги гасли на лестнице, трещали сверчки, тени от свечей вытягивались в окна, ветер трепал гобелены, в трещины карнизов набивалась земля и тонкая зеленая трава топорщилась из водостоков.