С Семенов - Петли одного и того же узла (Главы из романа)

Держа телеграмму в руках, он осторожно взглянул на продолжавшего неподвижно сидеть Котляра:

- Николай, а ведь про самое-то интересное я и забыл давеча сообщить.

Котляр повернулся, молча выражая позой, что готов слушать про самое интересное.

Улыбаясь, Абрамов медленно проговорил:

- Э-эт-тот с-сукин с-сын - тоже Котляр.

Он помахал телеграммой перед самым носом Котляра, думая столь неожиданной новостью сразить друга за давешнее равнодушие к информационному сообщению о Дарченкове.

Но тот ничего не понял:

- Какой сукин сын - Котляр?

- Да Дарченков-то... О котором тебе давеча говорил я, что арестован он. Он также Котляром оказался... Или тебя касается тоже м-мало? - прибавил он, ехидничая.

Но Котляр возмутился:

- Вот сволочь! - энергично воскликнул он.

- Действительно, сволочь, - согласился Абрамов.

Он заулыбался еще больше и продолжал резонерски:

- Нельзя от всего отбрыкиваться: я - не я, и лошадь не моя.

Котляр о чем-то думал.

- Каким же образом это случилось? - спросил он вдруг.

- Да пустяк. Мало ли сволочей в Советской России, - уже серьезно сказал Абрамов.

- Нет, дай-ка сюда.

Абрамов опять невольно рассмеялся, видя эту необычную для Котляра заинтересованность.

- Так, так...

Он несколько мгновений дурачливо дразнил друга серым бланком телеграммы.

И, наконец, передал.

--------------

Телеграмма была от Петроградской чрезвычайной комиссии; в ней говорилось об аресте и доставке в Петроград бывшего преподавателя естествознания в средней школе Александра Васильевича Котляра...

На этом месте Котляр вдруг остановился и ста 1000 л перечитывать текст снова:

" - Александра Васильевича Котляра?.. Бывшего преподавателя естествознания?.. Александра?.. Васильевича?.. Котляра?.. Котляра?.. Котляра?.. Александра Васильевича?.. Васильевича Александра?.. Александра Котляра?.. Васильевича?.. Александра?.. Котляра?..".

Он глубоко передохнул, убедившись, что телеграмма говорит об его собственном отце.

" - ... проживающего в N-ске, в Косом тупике, под?.. именем?.. профессора биологии?.. Николая Петровича?.. Дарченкова?..".

Котляр снова передохнул. Дальше шли краткие биографические сведения, совпавшие с тем немногим, что знал он о своем отце.

Он скосил глаза на Абрамова. Абрамов рылся в своем портфеле.

- На, - медленно протянул Котляр телеграмму. - Она не... интересная... она - неожиданная.

- А что?

- А что? - Голос Котляра сорвался; он окончил тише. - Ничего. Она говорит о моем отце...

Портфель Абрамова полетел в сторону.

- Повтори!

- Она говорит о моем отце. Это и есть самый Котляр.

Их лица сблизились; они молча смотрели друг на друга.

- Ты шутишь?

- Не шучу.

- И не ошибся?

Котляр не ответил. Он, вздрогнув плечами, резко отвернулся; уставился в окно, где тряслись сумасшедшие дома, заборы, сады, церкви.

Абрамов тихо дотронулся до его плеча:

- Как же?..

Котляр молчал.

- Как же... делать?.. - продолжал Абрамов как бы про себя.

Не оборачиваясь, Котляр отрывисто сказал:

- Не волнуйся ты. Особенного, полагаю, ничего не произошло.

- Николай, ты - не баба... - громко начал Абрамов.

Котляр с живостью повернулся:

- Что? баба?.. Отстань. Не мешай.

Абрамов пожал плечами. Он не хотел быть назойливым. К тому же он вдруг почувствовал себя ужасно виновным за свою недавнюю задорную насмешливость. "И то правда; ничего особенного", - сказал он себе.

Однако, в этой мысли была какая-то фальшь, и он тотчас же почувствовал эту фальшь; что-то в этой мысли противоречило очевидному рассуждению, что всякий контр-революционер, будь то отец, мать, брат, сестра, сам чорт, прежде всего есть контр-революционер, а потом - остальное.

- Никакой тут нет фальши, - сказал он себе.

Ему надо было прийти непременно к чему-нибудь ясному, отчетливому, надежному, конкретному; оставаться только свидетелем в этой глупой истории с его другом он просто не мог, да и было бы, пожалуй, нечестно... Но в чем же, в чем же, собственно, дело тут? В чем?.. Какая ерунда!..

Он закурил; взял телеграмму и перечел.

В телеграмме говорилось лишь об аресте и высылке Котляра-Дарченкова в Петроград; неизвестно было, в чем он обвиняется.

"Вот хреновина с загвоздкой!" - подумал Абрамов.

Однако, надо было как-то действовать. В голове Абрамова замелькали десятки мыслей, предположений, решений. Все они, кроме того, что были абсурдны, нелепы, тоже заключали в себе какую-то неясную фальшь. Наконец, он ухватился за решение, что он, Абрамов, как председатель Губчека, должен устроить так, чтобы дело Котляра-Дарченкова направить для расследования в N-ск...