С Семенов: Петли одного и того же узла (Главы из романа)

- Прямо смешно, Матвей Яковлевич, - говорил теперь Костя, продолжая сидеть на подоконнике и слегка болтая ногами. - Куда ни сунешься, везде даже пугаются и твердят, что уж забрали. И представьте: позабирали все наши ребята. По-моему это - факт интересный, Матвей Яковлевич...

- Да иди ты сюда! Не затылком же я буду с тобой разговаривать.

- Зачем затылком. У нас с вами есть языки, да еще и красные, - весело ответил Костя. Ему вдруг стало казаться, что Орлов на его просьбу согласится непременно.

Орлов сказал, не отрываясь от пера:

- Дак выкопай из-под земли, да достань.

Костя соскользнул с подоконника и сел в кресло, в котором до того сидел Абрамов.

- Книгу-то?

- Ну, ясно - не фигу.

Орлов, наконец, кончил писать; приложил к исписанному листку огрызок пропускной бумаги и долго тер по огрызку кулаком.

- Снесешь это военруку.

- А военрука нет. Он обещал быть в пять.

Он, однако, вскочил с кресла, думая, что Орлов сейчас же употребит обычную у него в этих случаях фразу: "А нету, так найди".

Но Орлов употребил другую, обычную для него в тех же самых случаях:

- А нету, Константин, так и чорт с ним.

Он откинулся на спинку кресла, достал кисет и курительную бумагу, дал листик Косте, насыпал себе и ему махорки.

- У меня свой есть, - солидно заметил Костя.

Последовал дружеский совет:

- Дают - так бери, а бьют - так беги.

Оба закурили; оба, откинувшись на спинки кресел, воззрились один на другого с очевидным удовольствием.

Орлов сказал первый:

- Угу...

- Что - угу, Матвей Яковлевич?

- По-твоему с этой шпаной комбинироваться я должон был?

- С какой шпаной?

- Сейчас были... прохвосты.

- Они - не прохвосты... Почему они прохвосты? - рассеянно спросил Костя, озабоченный собственными соображениями.

Орлов согласился:

- Пусть они - не прохвосты. А комбинироваться с ними я должон был?

Для виду Костя подумал:

- По-моему - да.

- И по-моему - да, - одобрительно подтвердил Орлов, давая понять приятелю, что только испытывал его.

Но Костя молчал, никак не горячился.

Орлов спросил:

- Ты что сегодня не в своей тарелке?

- Я... я как всегда.

- Угу...

Оба замолчали. 1000 Грозили разговоры затянуться надолго.

6.

А Абрамов и Котляр, распростившись с Орловым и усевшись снова в автомобиль, замолчали - оба сразу, как по команде. Автомобиль был закрытый несся с сумасшедшей скоростью - в зеркальном стекле отражались трясущиеся-сумасшедшие дома, заборы, сады, церкви.

Но кожаный уют подушек был замкнут; покой механической машины был изолирован от вмешательства улицы. Изолированный от всего внешнего и, в то же время, неразрывно слитый с инстинктивным ощущением стремительного перемещения в пространстве, - он только помогал обоим организовывать свои мысли, собрать их в комок. Задача, ради которой оба приезжали к Орлову, была решена только еще в основе, только еще наполовину. И перед обоими, кроме обычного жгучего переплета ежедневных обязанностей, дел, забот, тревог, вставал еще целый строй мелких, трудных подробностей, связанных с этой главнейшей - сейчас, в настоящую минуту - задачей.

Котляр по своему обыкновению забился в угол машины. Сжимая между оскаленных зубов папиросу и вытянув свои жилистые ноги, он молча думал вероятно о том, о чем думал и Абрамов. Он был математически неподвижен в своей неудобной позе, но на лице его появилось неприятное сгущенно-сухое, сгущенно-четкое выражение. В минуты острой работы мозга это неприятное выражение всегда появлялось на лице Котляра. Елизавета Павловна - жена Абрамова, однажды определила это выражение: "сухое и четкое, как расстрел", сказала она. Котляр был смущен. "Да что вы", - ответил он.

Абрамов, наоборот, подавшись к окну, к свету, разбирал свой портфель с таким видом, как будто работал у себя за письменным столом. Он искал телеграмму - официальное подтверждение о налете на Красное. Он твердо помнил, что, собираясь к Орлову, положил ее в портфель. Но еще давеча, в кабинете Орлова, когда вздумал документально подтвердить Орлову новые подробности налета, содержавшиеся в официальном несколько сообщении, он в портфеле ее не нашел.

- Чорт знает куда запропастилась, - пробормотал он.

Он еще поискал в портфеле. Взглянул на Котляра.

- Тебе не дал случайно?

Котляр, не изменяя положения своего вытянутого тела, процедил вместе с дымом папиросы:

- Нет.

- Странно.

Вдруг он поспешно вытянул сложенную вдвое телеграмму, но с первых же слов увидел, что это - не та, которую ищет. Но выражение досады, разлившееся по его лицу, неожиданно сменилось другим. Веселые, смешливые искорки забегали в глазах.