С Семенов: Петли одного и того же узла (Главы из романа)

- Что ты хочешь этим сказать? Он - славный парень, и наш, - отозвался Абрамов.

Котляр пожал плечами:

- Тридцать три лишних; довольно бы одной.

Абрамов взглянул на него и рассмеялся:

- Выгоднее было бы для общего итога революции? Это хочешь сказать? - в форме шутливого вопроса, и в то же время подзуживая друга собственной того фразой, ответил он.

Но Котляр буркнул хмуро и храбро:

- А что же еще? Конечно.

4.

Когда Шамардин, печатая каблуками, вышел из круглой комнаты, за дверями его встретил поджидавший Костя.

Мальчик находился в видимом волнении. У него было собственное постоянное место - в самом углу огромной двенадцатиколонной комнаты, ныне служившей общей канцелярией комиссариата - 1000 за собственным маленьким столиком, приткнутым к дверям Орловского кабинета. Мальчик то неспокойно ерзал на стуле, то с тревожным выражением лица прислушивался к тому, что делалось за дверями.

Увидев выходящего Шамардина, Костя быстро вскочил и пытливо скользнул по нему глазом. Но длинное узкое лицо того ничего, как всегда, не выражало.

Костя бросился вперед и, толкнув от поспешности свой столик, оказался перед Шамардиным:

- Как там дела, товарищ командир? - вырвалось у мальчика.

Шамардин остановился. Занятый своими новыми заботами, он не сразу понял вопрос.

- Где дела? В чем дела? - удивленно спросил он.

Костя неловко повторил.

Шамардин строго сдвинул брови. По мнению командира караульной роты Шамардина, вопрос такой в устах пятнадцатилетнего мальчика был более чем неуместен. Командир караульной роты Шамардин по ассоциации припомнил недавнюю выходку этого же, стоявшего перед ним мальчика, когда этот мальчик решил по собственной инициативе, что лучше позвать в кабинет Орлова самого командира караульной роты Шамардина, чем принести только списки. Но тогда это оказалось как будто к месту. А сейчас?..

И Шамардин разглядывал Костю, как разглядывал бы странное, неизвестное насекомое.

- Какие же это тебе дела? а?

Костя покраснел от тона и взгляда командира караульной роты, но пояснил:

- В Красное кто пойдет: наши или чекистские ребята?

- А тебе это, молодчик, зачем?

Сжав упорно губы, Костя молчал.

- Этого, герой, никому не полагается знать: никому, кроме тех, кто пойдет туда. И тебе не полагается...

И командир караульной роты Шамардин круто повернулся и, четко печатая каблуками, зашагал к противоположному концу двенадцатиколонной комнаты - туда, где стоял стол адъютанта; командир караульной роты Шамардин нимало не сомневался, что его роте придется выделить тридцать человек, и по мнению командира караульной роты Шамардина необходимо было сейчас же предупредить адъютанта, чтобы тот был наготове. Канцеляристы уже кончали занятия, а минут через десять, быть может, придется спешно выполнять все необходимые формальности...

--------------

Костя не очень растерялся. Закусив губу, он злыми, презрительными глазами смотрел на удалявшуюся прямую спину Шамардина. Губы мальчика шептали:

- Вот идиот-то, идиот-то... И бывают же такие...

Тем не менее, Костя не знал, как ему поступить. У него была одна мечта, которую Орлов пообещал при удобном случае привести в исполнение. Теперь, в связи с посылкой отряда в Красное, этот жданный случай представлялся. Но ради некоторых довольно личных соображений, он предварительно загадал себе, что будет просить о ней Орлова только в том случае, если в Красное пойдет знакомая караульная рота, а не батальон Губчека.

Выждав, когда Шамардин ушел, Костя сам направился к адъютанту. Нахмурившись, мальчик отчетливо спросил:

- Товарищ адъютант, отряд когда выступит в Красное?

- Какой еще тебе отряд?

Адъютант ответил сухо, не взглянув на Костю. Адъютант, как и почти все остальные сотрудники комиссариата, не любили мальчика. Костя, хотя и числился по штату курьером, был в комиссариате на исключительном положении. По личному приказу Орлова, ни адъютант, никто другой в комиссариате не могли пользоваться Костей для собственных поручений - без особого на каждый раз разрешения Орлова. Восемь месяцев назад Орлов нашел Костю на одной из маленьких станций за Полтавой - умирающим от тифа. Почему-то больной мальчик, бредивший Петроградом, отцом и Юденичем, понравился Орлову. Орлов привез его к себе, по месту тогдашней своей работы - в Полтаву, поместил у себя на квартире и сам за ним ухаживал. По выздоровлении мальчик рассказал свою историю: он единственный сын петроградского токаря; учился; перешел уже во вторую ступень - во второй класс; в боях с Юденичем отец был убит; мать - саратовская мещанка - не захотела после смерти мужа оставаться в Петрограде; собралась на родину, упрашивая сына поехать вместе; Костя воспротивился отъезду из города, в котором родился, вырос и который успел полюбить по-особенному, как многие любят этот горо 1000 д; мать все же упросила проводить ее до родного села - с тем, что если он захочет вернуться от белого хлеба снова в голодный город, пусть возвращается, а она задерживать не станет; Костя уехал; Костя на обратном пути заболел тифом - и, будучи уже больным, очутился неведомо какими путями на маленькой станции - за Полтавой, где и был подобран Орловым.