Варлам Шаламов - Левый берег

- Но каким образом?

- Это уж следователи знают. Готовьтесь к бою под Путной - вот вам совет старика.

- Да вы моложе меня.

- Моложе не моложе, просто во мне "гаудеамуса" было меньше, а бомб больше,-улыбнулся Андреев.- Не будем ссориться.

- А ваше мнение?

- Я согласен с Александром Георгиевичем,- сказал Крист.

Миролюбов покраснел, но сдержался. Тюремная ссора вспыхивает, как пожар в сухом лесу. И Крист и Андреев об этом знали. Миролюбову это еще предстояло узнать.

Пришел такой день, такой допрос, после которого Миролюбов двое суток лежал вниз лицом и не ходил на прогулку.

На третьи сутки Валерий Андреевич встал и подошел к Кристу, трогая пальцами покрасневшие веки голубых своих, бессонных глаз. Подошел и сказал:

- Вы были правы.

Прав был Андреев, а не Крист, но тут была тонкость в признании своих ошибок, тонкость, которую и Крист и Андреев хорошо почувствовали.

- Путна?

- Путна. Все это слишком ужасно, слишком.- И Валерий Андреевич заплакал. Двое суток он крепился и все же не выдержал. И Андреев и Крист не любили плачущих мужчин.

- Успокойтесь.

Ночью Криста разбудил горячий шепот Миролюбова:

- Я вам все скажу. Я гибну непоправимо. Не знаю, что делать. Я домашний врач Путны. И сейчас меня допрашивают не о квартирной краже, а-страшно подумать- о подготовке покушения на правительство.

- Валерий Андреевич,- сказал Крист, отгоняя от себя сон и зевая.- В нашей камере ведь не только вы в этом обвиняетесь. Вон лежит неграмотный Ленька из Тумского района Московской области. Ленька развинчивал гайки на полотне железной дороги. На грузила, как

чеховский злоумышленник. Вы ведь сильны в литературе, во всех этих "гаудеамусах". Леньку обвиняют во вредительстве и терроре. И никакой истерики. А рядом с Ленькой лежит брюхач - Воронков, шеф-повар кафе "Москва" - бывшее кафе "Пушкин" на Страстной - бывали? В коричневых тонах пущено было это кафе. Воронкова переманивали в "Прагу" на Арбатскую площадь - директором там был Филиппов. Так вот в воронковском деле следовательской рукой записано,- и каждый лист подписан Воронковым! - что Филиппов предлагал Воронкову квартиру из трех комнат, поездки за границу для повышения квалификации. Поварское дело ведь умирает... "Директор ресторана "Прага" Филиппов предлагал мне все это в случае моего согласия на переход, а когда я отказался - предложил мне отравить правительство. И я согласился". Ваше дело, Валерий Андреевич, тоже из отдела "техники на грани фантастики".

- Что вы меня успокаиваете? Что вы знаете? Я с Путной вместе чуть не с революции. С гражданской войны. Я - свой человек в его доме. Я был с ним вместе и в Приморье и на юге. Только в Англию меня не пустили. Визы не дали.

- А Путна - в Англии?

- Я уже вам говорил - был в Англии. Был в Англии. Но сейчас он не в Англии, а здесь, с нами.

- Вот как.

- Третьего дня,- шепнул Миролюбов,- было два допроса. На первом допросе мне было предложено написать все, что я знаю о террористической работе Путны, о его суждениях на этот счет. Кто у него бывал. Какие велись разговоры. Я все написал. Подробно. Никаких террористических разговоров я не слышал, никто из гостей... Потом был перерыв. Обед. И меня кормили обедом тоже. Из двух блюд. Горох на второе. У нас в Бутырках все дают чечевицу из бобовых, а там - горох. А после обеда, когда мне дали покурить,- вообще-то я не курю, но в тюрьме стал привыкать,- сели снова записывать. Следователь говорит: "Вот вы, доктор Миролюбов, так преданно защищаете, выгораживаете Путну, вашего многолетнего хозяина и друга. Это делает вам честь, доктор Миролюбов. Путна к вам относится не так, как вы к нему..." - "Что это значит?" - "А вот что. Вот пишет сам Путна. Почитайте". Следователь дал мне многостраничные показания, написанные рукой самого Путны.

- Вот как...

- Да. Я почувствовал, что седею. В заявлении этом Путна пишет: "Да, в моей квартире готовилось террористическое покушение, плелся заговор против членов правительства, Сталина, Молотова. Во всех этих разговорах принимал самое ближайшее участие, самое активное участие Климент Ефремович Ворошилов". И последняя фраза, выжженная в моем мозгу: "Все это может подтвердить мой домашний врач, доктор Миролюбов".

Крист свистнул. Смерть придвинулась слишком близко к Миролюбову.

- Что делать? Что делать? Как говорить? Почерк Путны не подделан. Я знаю его почерк слишком хорошо. И руки не дрожали, как у царевича Алексея после кнута - помните эти исторические сыскные дела, этот протокол допроса петровского времени.