Баян Ширянов - Монастырь (Книга 2)

В промежутках между словоизвержением Макара, шнырь знакомил Николая со всеми теми, с кем ему придется общаться по работе и по жизни. Так, этапник узнал, что его бригадира, бугра, зовут Кирилл Кириллович Козлов, негласное погоняло у него Ка-ка-ка, а в глаза его можно звать Бурый. Но это прозвище не от того, что он буреть любит, а наоборот. - Ты не бурый? -- Сразу спросил бригадир у Кулина. Бас Кирилла Кирилловича, казалось, заставлял трястись стены. - Нет. - А чего с Мухой залупнулся? - Так вышло. -- Неопределенно проговорил Николай. - Ты не думай, что я против москвичей чего имею... Только ты смотри, чтобы такое повторялось так редко, как соловьи из жопы вылетают! Мирон засмеялся первым, Бурый подхватил, а Куль подумал, что с бригадиром ему, вроде бы, повезло. Затем Николай побывал у завхоза, сурового крепкого мужика, лет за пятьдесят. - Звать меня Фрол Сысоевич. -- Представился завхоз. -- Не забудешь? - Нет. - Хорошо. На бирке Кулин прочел фамилию, Михайлов-Рощинский, и, узнав впоследствии кличку завхоза, Боровик, не был ей удивлен. Фрол заполнил какую-то карточку тысячекратно уже повторенными Николаем сведениями и, закончив с этим делом, прочел краткую лекцию о местной иерархии. Из нее следовало, что в самом низу находятся пидоры-неприкасаемые, чуть выше чушки-мухоморы, по центру -- мужики-работяги, над ними и приблатненные-подворовывающие, и ставленники администрации, типа завхозов и бугров, и над ними всеми -- вор в законе Крапчатый со товарищи. - Я вижу, мужик ты правильный, - насупившись говорил Боровик, - уже в этапке сумел себя поставить. Так и живи, на рожон не лезь, прямых стычек с блатной братией старайся избегать, косяков не пори, и все нормально будет. Говоря это, Фрол Сысоевич сохранял на лице суровость, и не было понятно, почему он удерживал такое хмурое выражение, то ли ему заранее было известно, что Кулина ожидают неприятности, то ли такова была его обычная манера разговора. - И еще так. Не знаю, как в других лагерях, но у нас человек обязан за собой следить. Не только базар фильтровать, но и чтоб все было опрятным, чистым, морда выбрита, башка лысая, сапоги блестят, пидорка стоит как елда у кобеля на течную суку. Все понял? - Все. -- Николай позволил себе намек на улыбку. - Да, если чего не понимаешь, тут, по понятиям, или еще какую фигню, не стесняйся, спрашивай. Хоть у меня, хоть у Макара. Он тебе с одного вопроса такой роман может выдать, забудешь, о чем и спрашивал! И вдруг все резко кончилось. Макар куда-то ускакал, оставив Николая одного на его новом месте, среди целой сотни незнакомых мужиков. Куль понимал, что рано или поздно перезнакомится со всеми, и этот отряд перестанет быть для него сливающейся в одну синтетическую рожу толпой, но тогда у Кулина вдруг начался резкий приступ одиночества. Состояния практически невозможного в тюрьме. Николай вдруг почувствовал себя дважды заключенным: и в эту колонию, и в коробку собственного черепа, откуда он взирает на окружающее не в силах ни выбраться наружу, ни толком поговорить с кем-нибудь. И поэтому он был даже рад тому, что около табуретки, на которой он сидел, кто-то остановился. - Это ты что ли Кулин? Николай поднял голову и увидел паренька едва вышедшего из пацанского возраста. Юный зек смотрел на Николая с нескрываемым пренебрежением. - Ну, я. -- Куль с усилием стер с лица улыбку и придал тому суровость. Не нукай, не запрягал! - Не тыкай, я с тобой по телкам не ходил. -- Спокойно парировал Николай. - Да такой всех баб в округе одной мордой распугает. - Какая ни есть, а моя. А ты, пацан, видать и пизды-то живой не видел. Бабы они не на морду смотрят, а в штаны! -- Поучительно сказал Кулин, прикидывая, что первый раунд остался за ним. -- Давай, говори, чего надо. - По бабам я... - Чего надо? -- прервал Куль пацана. Тот слегка стушевался, а потом, вспомнив цель и причину наезда, с издевкой в голосе начал: - Нехорошо кентов кидать... - Нехорошо. -- Подтвердил Николай, вздыхая про себя. В такие словесные игрушки он баловался еще в школе. Сейчас этот нахал выдаст какое-то имя, заявит, что Кулин его серьезно обманул, потом всеми правдами и неправдами будет выцарапывать признание вины, а уж если пытаемый признается... Можно, конечно, было долго и тупо играть по правилам, но Куль хотел пресечь подобные наезды с самого начала, и поэтому сам пошел в атаку: - Ну-ка, ну-ка, я тебя не мог где-то видеть? Ты, случаем Вовку Рыжего не знал? А то прикалывал он мне, что ходил под ним такой, из малолеток, ходил, правильным был, а потом взял да и подставил Вовку.Читать дальше