Виктор Шкловский - Письма внуку

Быть писателем хорошо: сохраняешь требования к себе как к молодому. Но это трудно. Всё время учишься.

Вчера узнал про соловьев. Их записали в разных местах на пластинки. Это не дрозды и иволги учатся у соловьев. Те дрозды и иволги и малиновки поют "как следует". А соловьи качают ногой и всё время соединяют песни. И поют в разных местах по-разному.

Качают песню.

Целую тебя и всю твою (мою) семью.

Старый, очень старый соловей, дед Виктор Шкловский.

16

11.07.1968

Москва.

Дорогой Никитеночек.

Кончил книгу "О несходстве сходного", подзаголовок "Тетива". В книге 350 страниц и она очень сложная. Я устал так, как будто оклеил восемь лодок1. Но моя лодка уже поплыла в издательство.

Мы уезжаем в Ялту. Адрес: Ялта (Крымская), Дом творчества

Литфонда, Виктору Борисовичу Шкловскому.

Буду отдыхать месяц. Потом сяду за книгу "Сергей Эйзенштейн". Сейчас заметил, что у меня усталый почерк. Это очень сложная книга. Может быть, самая сложная за мою жизнь.

Я приглашаю тебя в Ялту. Побудешь у нас до Коктебеля2. В

Коктебель провожу лично и посмотрю на обоих Панченок3. Комната у тебя будет отдельная. Посмотрим Ялту, Массандру, Гаспру и Черное море (кусочек).

Нежно целую тебя. Гуляй с милыми собаками.

Паустовский плох. Алеша, кажется, держит экзамен в полиграфический институт, кажется, подготовился плохо. Галя4 в больнице.

Вот и всё.

Хочу увидеть тебя в городской квартире, показать: 1) свои книги 2) переводы 3) статьи обо мне.

Все мальчики любят хвастаться. Я выгляжу хорошо, но устал очень. Это была книга о новом. Она целиком заново обдумана. Меня надо смотреть сейчас.

Не опоздай. Мы все проходим. Но деды в общем недолго-вечны.

Целую тебя, мой любимый детеныш.

Дед Виктор Шкловский.

11 июля 1968 года.

Москва.

1 См. сноску 3 к письму 1.

2 Семья Н. Ш. собиралась в Коктебель в августе 1968 года.

3 Колю и Варю.

4 Галя А р б у з о в а - падчерица К. Г. Паустовского.

17

02.04.1969

Ялта.

Дорогой Никитенок.

Я уже два дня в Ялте.

Снега по дороге к Крыму всё время прибавлялось. Он был то высокий и плотный, то полосатый. Потом залеплял окна, и плача с них слезал.

Ехали в вагоне писатели, писухи, писики и стучалки.

Дул ветер во все времена и стороны. На перевале не было тумана.

Живем в комнате No 45. Их две, у них два балкона. Это большая площадь, много больше моей московской квартиры. Снега в горах почти нет. Так, полосочка на самом верху.

Кормят по принципу "лопай что дают", но в суп кладут лавровый лист, и я вспоминаю об Олимпийских играх и Данте.

Тут были штормы и покорежило набережную. Но я этого еще не видел. Я сплю. Сплю. Доктор смотрел мое сердце. Оно много лучше и звончей, чем раньше. Это оттого, что я клюю соедин. Значит, всё не так плохо. Книга продолжает ползти через издательство. Я помню, что написал, но не знаю, что это значит.

Может быть это горько и умно. Во всяком случае никто не варил еще такой суп.

Я тебя очень люблю. Больше всех. Больше всех.

Не бойся экзаменов и людей. Они проходят как обыкновенный насморк, а не как гайморит. Он тоже проходит.

Вороны за мое годовое отсутствие выросли. У них своя жизнь. Живут они по сто лет, потому что не читают газет и не смотрят телевизоров. Так вот растут. Я их знаю лет 15 растущими. Очень хотелось бы написать (дописать книгу) и вырасти. Понять, чем же это занимался всю жизнь. Жизнь выросла. Появились генетики, бионики, кибернетики. Выросли сорняки. Радость не стала разнообразней. Расти, мой мальчик, не бойся жизни. Смотри время по своим часам. Смешно писать, но надо: не забывай, что существуют города и звезды и будущее, надо только верить в себя. В себя - это очень трудно. Очень трудно, этот мост без перил. Не сердись, мой милый мальчик на жизнь. Не сердись на неё.

Погода улучшается, я еще никуда не хожу, но делаю гимнастику.

Что тебе могу передать кроме фамилии, которая не всем нравится? Только веру в возможность выразить себя. Жизнь набирает из нас номера телефона, по сложному шифру, крутит диски. Поцелуй своих. Я очень тебя люблю. Поцелуй ба

бушку.

Твой дед, Виктор Шкловский.

2 апреля 1969.

18

20.07.1969

Репино.

Дорогой Никиточка! Умница и добрый человек!

Главное не огорчайся. Ты устал, так как не имел тренировки по экзаменам, и по борьбе с человеком, которому надо отсеивать людей на конкурсе. Я убежден, что ты химию хорошо знаешь1, хотя может быть и заинтересован ею меньше, чем биологией. Пока ты тренировался, есть еще экзамен. Есть запасной год и я помогу, чтобы ты прожил его спокойно.