Михаил Шолохов - Они сражались за Родину (Главы из романа)

- Действуй!

Перегнувшись, багровея со стыда и напряжения, Лопахин смел лежавшим на дне закрома гусиным крылом пшено на середину, выпрямился.

- Тут его килограмма три будет или около этого.

- Ну и забирайте все, нам его на развод не оставлять, - добродушно сказал председатель, не сводя с Лопахина подобревших, почти ласковых глаз.

Пока Лопахин горстями ссыпал пшено в вещевой мешок, старшина достал из кармана просолившийся от пота тощий бумажник и, шевеля пыльными усами, стал отсчитывать замасленные рублевки.

- Сколько по твердой цене? - спросил он, исподлобья глядя на председателя. Тот, смеясь, махнул рукой.

- Нисколько. За сметки не берем.

- А мы даром не берем. Ясно? - Старшина положил деньги на край закрома, чинно сказал: - Благодарствуем за уважение. - И пошел к выходу.

- Мыши твои деньги съедят, - все так же посмеиваясь, сказал председатель.

Старшина не ответил. За дверями он отозвал в сторону Лопахина, шепнул:

- Почин есть, а дальше что? В сказке солдат из топора кашу варил, так то - в сказке, а мы как будем, шахтер? Жидкая кашка без заправки и хлеба то же самое, что свадьба без жениха, а ребята голодные до смерти! Прямо безвыходное положение, - грустно заключил старшина.

Безвыходное положение? Нет безвыходных положений! Так, по крайней мере, всегда считал Лопахин, и, быть может, последняя фраза старшины и заставила его принять опрометчивое решение... Веселые огоньки зажглись в светлых бесстрашных глазах Лопахина. Черт возьми, как он раньше не подумал об этом, как мог он опустить руки, имея на руках такой козырь, как свой неизменный успех у женщин, свою неотразимость, в которую верил всем сердцем? Лопахин бодро похлопал приунывшего старшину по плечу, сказал:

- Главное, не робей, Поприщенко! Положись во всем на меня. Сейчас все организуем. На сегодня многого не обещаю, буду знакомиться с обстановкой и вести разведку боем, а уж завтра утром накормлю вас всех - во! - И приложил ребро ладони к раздувшимся ноздрям.

- А что ты придумал? - осторожно осведомился старшина. - Может, какую беззаконную пакость?

- Все будет согласно закона, даю честное бронебойное слово, - заверил Лопахин и широко улыбнулся. - В этом деле страдаю один я. Придется мне поколебать свои нравственные устои, но уж поскольку они и до этого давно расшатанные - готов пострадать ради товарищей.

- Ты говори толком и не морочь мне голову.

- А вот сейчас узнаешь. Товарищ председатель, на минутку!

Лопахин, доверительно касаясь пуговицы на гимнастерке председателя и в упор глядя в его узко посаженные глаза, заговорил:

- Парень ты свой, и я с тобой буду говорить начистоту: кормиться нам чем-нибудь надо, так? Ты помочь нам продуктами не можешь, так? Тогда помоги в другом деле.

- В каком?

- Есть в твоем колхозе вдова или солдатка, чтобы зажиточно жила, чтобы у нее в хозяйстве всякая чепуха была, ну, куры, там, или овцы, или другая какая мелкая живность?

- Конечно, есть таковые. Колхоз наш не из бедных.

- Ну вот и станови нас на постой на одну ночь к такой зажиточной гражданочке. А там уже наше дело будет, как с ней столкуемся. Только, пожалуйста, чтобы хозяйка не мордоворот была, а так, более или менее на женщину похожая, понимаешь?

Председатель насмешливо сощурил глаза, спросил:

- И не старше семидесяти лет?

Слишком серьезный вопрос обсуждался, чтобы Лопахин мог принимать всякие шуточки. Он задумчиво помолчал, потом ответил:

- Семьдесят - это, браток, многовато, это - цена с запросом, а на шестьдесят, на худой конец, согласен, куда ни шло! Риск - благородное дело! Но желательно, конечно, помоложе...

- Что ж, это можно, - морща в улыбке губы, сказал председатель. - Это ты по-солдатски решаешь. На безрыбье, говорят, и рак рыба, а в поле - и жук мясо. Поставлю на квартиру, только, чур, на меня после не обижаться...

- А в чем дело? - настороженно спросил Лопахин.

- Недалеко отсюда живет одна солдатка. Лет ей под тридцать. Муж у нее на фронте, старший лейтенант. В хозяйстве у нее черта одного нет - и куры, и гуси, и утки, и двух большеньких поросят держит, и овец десятка полтора имеет. Богато живет! И главное - одна, ни детей, никого нет. Да вон дом ее, видишь за тополями зеленую крышу? Это она самое там проживает. А муж ее до войны работал...

- Мне он по ночам не снится, ее муж, - нетерпеливо прервал Лопахин. - А в чем дело? За что можно обижаться-то? Возраст вполне подходящий!

- Строга она, парень, ох, до чего строга!

- Ну, это не страшно, не таких обламывали, веди, - самоуверенно сказал Лопахин и повернулся к старшине. - Разрешите действовать, товарищ старшина?