Всеволод Крестовский - Торжество Ваала

Бумага эта жестоко поразила Тамару. Она усомнилась даже — так ли поняла ее смысл, не ошиблась ли, читая наскоро глазами, — самой себе не поверила, и потому перечла еще раз. — Нет. так; все совершенно ясно. Такого конца она не ожидала. Не то чтобы он никогда не приходил ей в голову, или чтоб она не предвидела его возможности, — нет, имея дело с подобными людьми, надо было всегда ожидать, что рано ли поздно ли они ее выживут, или что сама предпочтешь уйти от них при первом подходящем случае. Но не ожидала она такого конца именно в настоящую минуту: он захватил ее врасплох, совершенно неприготовленною, и ниспроверг все ее предположения и расчеты. Тамара не сомневалась, что если на сей раз относительно ее ничуть не постеснялись даже протекцией Агрипины Петровны Миропольцевой, то это потому, что для них явилась возможность спрятаться за спину инспектора и свалить все на него: «Это не мы-де, это инспектор, правительство». — Такова обычная уловка г-д Агрономских.

Итак, значит, конец. Она вышвырнута на улицу и остается не при чем, — без места, без крова, без хлеба и даже без надежды на что-либо определенное в будущем. Она очень хорошо понимает, что обещание «иметь ее в виду» — не более как фраза или, так сказать, золотая пилюля, которою управа думала сдобрить ей горечь ее внезапного увольнения. Она знает, что новое место в земстве может быть добыто ею лишь ценою унижения пред Агрономским, и хорошо еще, если только этим… Нет, Бог с ними совсем! Она и сама ни за что не вернется к ним больше на службу. Довольно!

Но что же ей делать теперь? Что будет с нею дальше? Чем жить и как жить?..

Вот она когда пришла, роковая-то минута!

И Тамара точно бы застыла в своем тяжелом раздумьи, как пришибленная, не видя пред собой никакого исхода.

В этом положении застала ее вернувшаяся из больницы Любушка.

— Что с вами, душечка?! — в недоумении окинула она подругу пытливым взглядом. — На вас лица нет… Расстроены… Что случилось?

Тамара, вместо слов, подала ей полученную бумагу. Та пробежала ее глазами и, видимо, пораженная, опустила руки.

— Какая мерзость, однако!.. Не могли подождать каких- нибудь двух месяцев! — тихо проговорила возмущеная Любушка. — Что же вы думаете делать? — быстро спросила она Тамару, после минутного раздумья.

Та только плечами пожала на это. Что могла она ответить!

— Надо, однако же, что-нибудь предпринять, — энергично продолжала Любушка. — Пишите предводителю, пишите директору училищ, жалуйтесь, просите, требуйте, наконец, — ведь нельзя же прогнать человека только за то, что он каких-нибудь пять-шесть недель был болен!

— Ах, болезнь — это только один предлог для них! — горько усмехнулась Тамара. — Тут не в болезни дело.

— Как не в болезни? Так в чем же?

— Совсем другое!.. Надо было податливо отвечать на ухаживания господина Агрономского, понимаете? — пояснила она с гадливо-презрительною миной.

— Ах, вот оно что! — домекнулась та. — Какие они у нас, однако, честненькие, чистоплотненькие!..

— И вообще, — продолжала Тамара, — я им не ко двору, — значит, нужно было, так или иначе, меня выжить.

— По-моему, все-таки пишите! Пишите предводителю, директору, или кому там, — настойчиво советовала Любушка. — Пусть знают, по крайней мере, истину… За что же так-то?! Помилуйте!.. Ведь если порядочные люди, они примут в вас участие, защитят или, может быть, дадут место в другом участке, в другом уезде, — наконец, мало ли где!.. Неужели некому вступиться?!

— Кому же? Дело земское! — усмехнулась Тамара. — Станут они из-за какой-то там учительницы ссориться с Агрономским!.. Да и Бог с ними, — махнула она рукой. — Будет с меня!.. Не хочу я больше!

— Но, милая, как же быть тогда?

— Не знаю.

— Пишите, в таком случае, родным, — ведь у вас есть родные?

— У меня никого нет.

— Как?! Так-таки решительно никого?

— Никого. Впрочем, — как бы нехотя призналась она, — есть один… дед мой.

— Ах да! — вспомнила Любушка. — На войне еще, помнится. говорили — из докторов кто-то, — что у вас дед очень богатый, и сами вы, будто бы, миллионная наследница… Мы еще не верили, — с какой стати, думаем, миллионерша пойдет вдруг в сестры!

— Все это так, — подтвердила Тамара, — у деда, действительно. большое состояние.

— Ну, вот! — радостно подхватила та, словно бы находку какую сделала. — Чего же лучше!.. Пишите, значит, к дедушке.

— Это невозможно, — решительно заявила Тамара.

— Почему невозможно — удивилась Любушка. — К родному деду-то?