Василий Шукшин - Там, вдали

Петр пошел объявлять хозяйке, что приехала жена.

Он обалдел от счастья, самому не терпелось начать под-робно-подробно думать и говорить о том, какую можно пре-красную жизнь создать. "Господи, послала же мне судьба та-кого... непутевого, родного человека!"

Дорогой Ольга смеялась и дурачилась, рассказывала Петру в коридоре анекдоты. Петр, чтобы не обижать ее, сме-ялся. Смешно было не всегда. Беспокоила некая надсадность ее веселья; Ольга как будто заставляла себя веселиться. А то подолгу молча сидела у окна. О чем думала, непонятно. Петр уставал от этих перемен, сам тоже частенько задумывался. "Ненадолго ее хватит", -- приходила мысль. Но все забыва-лось, когда Ольга ласково смотрела на него.

-- Славный мой... -- говорила она. -- Все бросил -- по-ехал. Куда!

В Крутоярское с дороги дали телеграмму. Подписали: "Ольга. Петр".

На вокзале их встретил Фонякин.

Петр не сразу узнал его. Стоял на перроне высокий, бо-лезненно худой человек в легком кожаном пальто. Смотрел на них веселыми внимательными глазами.

-- Здравствуйте, здравствуйте, -- сказал глуховато. Не-ловко обнял дочь, ткнулся ей в щеку, Ивлеву подал руку и тут только сам едва узнал его. -- А-а!.. Вот как? Ну, вот... ви-дишь. Здравствуй. Пошли.

Петр нес чемоданы, наблюдал сбоку за Ольгой. Ольга присмирела, не смеялась. Зато ему сделалось отчего-то ве-село.

"Какого черта я унываю?" -- подумал он.

До Крутоярского доехали за час с лишним. Дорогой ма-ло-помалу разговорились.

-- Как приехали-то? -- спросил Фонякин.

-- В смысле -- на чем, что ли? -- не поняла Ольга. -- На поезде.

-- Насовсем или в гости?

Ольга посмотрела на мужа, сказала твердо:

-- Насовсем.

Фонякина, чувствовалось, обрадовал такой ответ. Он си-дел впереди, разговаривал не оборачиваясь.

-- Ну вот, -- сказал тихо.

-- Мама здорова?

-- Ничего.

-- А ты?.. Худой какой-то. Не болеешь?

-- Работы много, -- уклончиво сказал Фонякин. -- Я те-перь директор совхоза.

Петр заметил, как смотрит на Ольгу шофер Фонякина, крепкий парнина лет двадцати пяти -- двадцати шести: с изумлением. Ольга раза два перехватила взгляд шофера, усмехнулась сама себе.

"Ах, как нравится, когда на тебя так смотрят!" -- не без досады подумал Петр.

...Вечером собрались к Фонякиным гости.

Ивлев отвык от сельских людей. Впрочем, к таким сель-ским людям он и не привыкал никогда -- это было район-ное начальство: парторг совхоза, ветврач, директор школы, второй секретарь райкома... Все с женами. Были какие-то родственники Фонякиных. Всего человек двенадцать. Петр с интересом присматривался к ним; и к нему тоже присмат-ривались.

Особенно весело не было. Мужчины разговаривали о предстоящей партконференции, про общих знакомых, о командировках. Женщины колготились на кухне. Ивлев рас-сматривал толстый семейный альбом Фонякиных. Перелис-тал один раз, закурил и стал листать сначала. Ольга в ка-кой-то из комнат (их в доме было четыре) приводила себя в порядок.

За столом оживились. Выпили. Фонякин тоже выпил, хо-тя жена пробовала удержать его.

-- Что ты? -- сказал Фонякин. -- Сегодня положено.

Петр пил много, чем неприятно удивил тещу, полную молодящуюся женщину. Пил, но почему-то не пьянел. Лю-ди нравились ему. Он только не знал, о чем говорить с ними. Старался улыбаться, поддакивал.

Ольга была весела. Ивлев пригляделся и понял: притво-ряется, не хочет обижать родных.

Завели патефон, пошли танцевать.

Фонякин с Ивлевым ушли в соседнюю комнату, неза-метно прихватили с собой бутылку вина.

-- Потолкуем, -- сказал Фонякин. -- Вот тут жить будете. Ничего?

Петр оглядел комнату.

-- Хорошо, чего еще надо.

-- Пока... А там видно будет. Садись.

Закурили. Выпили молча по рюмке.

-- Что делал это время?

-- Работал.

-- Столярничал?

-- Да.

-- Сама нашла тебя?..

-- Сама.

-- Ну и как? Как теперь думаешь? -- Фонякин имел в ви-ду дочь.

-- Если в двух словах: по-моему, дело идет к лучшему. Не сразу, наверно... Не знаю, по-моему, она взялась за ум. Я ве-рю. Учиться хочет.

-- Здесь тоже столярничать думаешь?

-- А что еще?

Фонякин налил по рюмке. Оглянулся на дверь.

-- Не прихватят нас с тобой?

-- Нельзя пить?

-- Дэ-э... Давай.

Выпили.

-- Кхэ... А где столярничать хочешь?

-- В МТС.

-- В РТС. Эмтээсов нет теперь.

-- Ну в РТС. Какая разница.

Помолчали.

-- Рад, что приехали, -- сказал Фонякин. -- Старею, на-верно... Сны какие-то дурацкие вижу.

-- Одна она у вас была?

-- Она не говорила?

-- Нет.

-- Сын был... Убит под Курском. Николай. Ступай позови ее... Пусть споет. Охота послушать.