Александр Солженицын - Архипелаг ГУЛАГ. Книга 3

Конечно, всех изворотов не предусмотреть и Мудрому Кормчему. В 1929 изгоняли из Крыма татарских князей и высоких особ. Это делали мягче, чем с русскими дворянами: их не арестовывали, они сами уезжали в Среднюю Азию. Здесь среди родственного мусульманского населения они постепенно прижились, благоустроились. И вот через 15 лет туда же привезли под гребёнку всех трудящихся татар! Старые знакомые встретились. Только трудящиеся были изменниками и ссыльными, а бывшие князья занимали прочные посты в советском аппарате, многие – в партии.

Эти конвоиры – как и что понимали в своих действиях? Марию Сумберг ссылал сибирский солдат с реки Чулым. Вскоре он демобилизовался, приехал домой – и там увидел её и осклабился вполне радостно и душевно: «Тётя! Вы – меня помните?..»

Ко времени октябрьского переворота Васильев практически возглавил департамент земельных улучшений.

Павел Веселов (Стокгольм), много занимавшийся другими захватами шведских граждан советскими властями, проанализировав рассказы Э. А. Андерсена о себе и отсутствие какого-либо миллиардера Андерсена в Швеции, высказывает предположение: что и по внешнему виду, и по форме названной им фамилии Э. А. скорее норвежец, но по каким-то причинам предпочёл выдавать себя за шведа. Норвежцы, бежав из страны после 1940, и в английской армии служили несравнимо чаще, чем, может быть, одиночные шведы. Э. А. мог иметь английскую родственную связь с какими-то Робертсонами, но родство с генералом Робертсоном придумать, чтобы поднять себе цену перед МГБ. Вероятно, и в Москву он приезжал в составе английской или норвежской делегации, а не шведской (такая, кажется, и не ездила), но был там третьестепенным лицом. Может быть, МГБ предлагало ему стать своим разведчиком, и за этот отказ он получил 20 лет. Отец Эрика мог быть дельцом, но не такого масштаба. Однако Эрик преувеличивал, и даже знакомство своего отца с Громыкой (отчего гебисты и показали его Громыке), – чтобы заинтересовать МГБ выкупом и таким образом дать знать о себе на Запад. – Примеч. 1975 г.

В Камышлаге зашёл кум (морда пришибеевская) в барак и объявил строго: «Партия с гордостью сообщает о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина».

Правда, через полгода вернут нам КГБ, штаты прежние.

«Пленники»; на родине впервые напечатана спустя 37 лет, в 1990 г. – Примеч. ред.

«В круге первом». Роман был изъят КГБ при обыске у знакомых автора в сентябре 1965. На родине впервые напечатан в 1990 г. – Примеч. ред.

Потом другой зэк написал мне: к 1950 Езепов был подполковник и начальник отделения. В 1978 из гебистской книжки я узнал, что он – на почётной пенсии, заслуженно отдыхает.

Через 5 лет друг свалил это на жену: она замазала. А ещё через 10 (1961) жена и сама пришла к Авениру в райком профсоюза – просить путёвку в Сочи. Он дал ей. Она рассыпалась в воспоминаниях о прошлой дружбе.

Сегодня и бытовикам приходится так же. А. И. Бурлаке в ананьевском райкоме ответили: «У нас не отдел кадров», в прокуратуре: «Этим не занимаемся», в горсовете: «Ждите». Был без работы 5 месяцев (1964). С П. К. Егорова в Новороссийске (1965) сразу же взяли подписку о выезде в 24 часа. Показал в горисполкоме лагерную грамоту «за отличную работу» – посмеялись. Секретарь горкома просто выгнал. Тогда пошёл, дал взятку – и остался в Новороссийске.

Молодая Ч-на попросила простодушную девицу показать ей все сорок карточек из пачки. Во всех сорока одним и тем же почерком было вписано одно и то же заболевание печени… А то и так: «Ваш муж (Александр Петрович Малявко-Высоцкий) умер до суда и следствия и поэтому реабилитирован быть не может».

С этим они и повалили в столицы в 1956: как из затхлого сундука, принесли воздух 30-х годов и хотели продолжать с того дня, когда их арестовали.

Часть Третья, глава 19.

На Западе я получил письмо от Франка Диклера из Бразилии, он пишет, что и там, и уже через 30 лет после освобождения у него всё ещё бывают лагерные кошмары и он всё ещё просится у начальника 3-го отдела (оперчасти) отпустить его из Заполярья.

Для справедливости добавлю позднее: с Колымы уехал, несчастно женился – и потерян высокий строй души, и не знает, как шею высвободить.