Наталья Баранская: Неделя как неделя

- Девочки, примите нас в долю! - кричат нам двое встречных парней.

- У нас свои мальчики,- отвечаю я. Мне весело оттого, что день солнечный, что мы перегородили всем дорогу, оттого, что нас трое...

Оттого, что я не одна.

Приходим, и тут же появляется Люся беленькая с подсчетами "больных дней". Я, конечно, на первом месте, как и думала. По больничным и справкам у меня пропущено семьдесят восемь дней, почти треть рабочего времени. И все из-за ребят. Все списывают свои цифры, значит, все видят, что у кого. Не пойму, почему мне так неловко. Даже стыдно. Я как-то сжимаюсь, избегаю смотреть на всех. Почему это так? Я ведь ни в чем не виновата.

- Вы заполнили анкеты? - спрашивает Люська.- Дайте посмотреть, как вы считали время...

Но мы так же не знаем, как подсчитать время - на что сколько его идет. "Мамашеньки" совещаются. Решаем, что надо обязательно указать время на дорогу,- все мы живем по новост-ройкам, на дорогу тратим в день около трех часов. "Занятия с детьми" никому не удается выделить - мы "занимаемся" с ними меж другими делами. Как говорит Шура: "Мы с Сережкой весь вечер на кухне, он за день наскучается, так и не отходит от меня".

- Так как же писать про детей? - недоумевает Люся беленькая.

- Какую же неделю подсчитать - вообще или конкретно эту? - спрашивает Шура.

- Любую,- отвечает Люся черная,- разве не все они одинаковы?

- А я не каждую неделю хожу в кино.- У Люськи новые затруднения.

- Что голову ломать,- говорю я,- я беру эту неделю. Неделя как неделя.

Глупый вопрос, заключаем мы. Разве можно подсчитать время на домашние дела, даже если ходить всю неделю с секундомером в руках?.. Люся Маркорян предлагает указать общее время, что остается от рабочего дня и дороги, а потом перечислить, что на это время приходится. Мы удивлены - оказывается, для дома у нас есть от сорока восьми до пятидесяти трех часов в неделю. Почему же их не хватает? Почему столько несделанного тянется за нами из недели в неделю? Кто знает?

Кто действительно знает, сколько времени требует то, что называется "семейная жизнь"? И что это такое вообще?

Если составить словарь, то сколько же войдет в него слов, необходимых для обрисовки семейной жизни. Он начнется с буквы "А" - "аборт" - и пойдет множеством слов через весь алфавит: "болезнь", "верность", "дети", "деньги", "кухня", "любовь", "материнство", "мы", "нервы", "неверность", "обида", "очередь". Да на одну только букву "П" сколько! - "пеленки", "перебранка", "пироги", "покупки", "постель", "постирушка", "поцелуй"... А в конце "эгоизм", "юмор", и закончится местоимением "Я". Да, да - "я" ведь тоже составное семьи наравне с "мы" и "ты"...

Я беру свою анкету домой, Люся черная тоже. Надо еще успеть до конца дня провернуть разные дела.

Путь к дому сегодня нелегок. В руках две тяжеленные сумки - куплено все, кроме овощей. В метро приходится стоять - одна сумка в руках, другая под ногами. Толкучка. Читать невозможно. Стою и считаю, сколько истратила. Всегда мне кажется, что я потеряла деньги. Были у меня две десятки, а сейчас одно серебро. Не хватает трешника. Пересчитываю опять, вспоминаю покупки, что лежат в сумках. Второй раз уже выходит, что я потеряла четыре рубля. Бросаю это, начинаю разглядывать тех, кто сидит. Многие читают. У молодых женщин в руках книжки, журналы, у солидных мужчин - газеты. А вон сидит толстяк в шапке пирожком, смотрит "Крокодил", лицо мрачное. Молодые парни отводят взгляд в сторону, сонно прикрывают глаза, лишь бы не уступить место.

Наконец "Сокол". Все выскакивают и бросаются к узким лестницам. А я не могу - пакеты с молоком, яйца. Плетусь в хвосте. Когда подхожу к автобусу, очередь машин на шесть. Попробовать сесть в наполнившуюся? А сумки? Все же я пытаюсь влезть в третий автобус. Но сумки в обеих руках не дают мне ухватиться, нога срывается с высокой ступеньки, я больно ударяюсь коленкой, в этот момент автобус трогается. Все кричат, я визжу. Автобус останавливает-ся, какой-то дядька, стоящий у дверей, подхватывает меня и втягивает, я валюсь на свои сумки. Колено болит, в сумке наверняка яичница. Зато мне уступают место. Сидя я могу взглянуть на коленку, на дырявый чулок в крови и грязи, открыть сумки и убедиться, что раздавлено лишь несколько яиц и смят один пакет молока. Ужасно жалко чулки - трехрублевая пара!

Как только я открываю дверь, все выбегают в переднюю - ждут! Дима берет из моих рук сумки и говорит:

- Сумасшедшая!

Я спрашиваю:

- Как Гулькин животишко?

- Ничего, все в порядке.

Котька прыгает на меня и чуть не сбивает с ног, Гулька требует немедленно "ляписин", который она уже заприметила. Я показываю свою коленку и, прихрамывая, иду в ванную. Дима тащит йод и вату, все меня жалеют - мне очень хорошо!