Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Во второй редакции: перевожу и разъясняю трактат о самопознании.

Зач.: <���возражение на записку Карамзина о старой и новой России. Он <���говорит, что учреждения вырабатываются веками, но я спрашиваю его, во времени...> хочет переделать учреждения России но исказив конституционных государств> возражение на проект Сперанского о уничтожении коллегий.

Зач.: Я введу вас непременно.

[Вам нужен ключ к разгадке? Итак, милый мой, сознаюсь вам, что я был слишком упорен и я был не прав. Затем, в сущности, она, сама по себе, не плохая женщина... У нее есть недостатки, да у кого их нет. И потом, хотя любви к ней у меня нет (между нами), она — моя жена и затем... ну и вот...]

Во второй редакции: трактатом о самопознании

На полях: Разговор о падшей женщине.

Зачеркнуто во второй редакции: Несомненно, что цель наша есть совершенствование, а для совершенствования есть одна ступень — самопознание. Мы же достаточно понимаем это... Выслушав трактат Pierr’a, видимо мало интересовавший князя Андрея, он спросил о Сперанском и о том, скоро ли введен будет в действие весь свод преобразований.

Зач.: но я возражаю против неполноты, произвольности и случайности этих преобразований.

Зач.: В свою поездку в Петербург он обещал себе увидать и узнать Сперанского и, ежели бы это нужно было, предложить ему свое содействие. Он понимал мысль Pierr’a, состоящую в том, что конституция не может быть даваема сверху, что такая конституция будет только внешняя и не привьется народу, но не соглашался с этой мыслью, доказывая, что управляющие народом люди могут предчувствовать потребности народа и, угадывая их, удовлетворять им.

Во второй редакции: Одной из главных целей его поездки в Петербург было узнать до малейших подробностей всё, что делалось в этом мире преобразований, и даже принять в них участие, ежели представится ему возможность достойной его деятельности.

[кстати о Сперанском,]

На полях: Князь Андрей был новинкою в Петербурге. Заслуга его на известность теперь была в том, что он, интересный вдовец, бросил все и посвятил себя сыну и, исправи[вшись], обратился на путь истинный, делает много добра в деревне и главное отпускает крестьян.

Hélène только приехала из Эрфурта. Обед и вечер у Hélène. Le salon le plus huppé de Pétersbourg est le salon de ma femme [Самый важный петербургский салон это салон моей жены]. Сам Pierre удивляется, как она так умно говорит с людьми, а сама глупа. Князь Андрей заметил кроткий фатализм выражения Бориса. За обедом еще свежее впечатление Эрфурта. Для князя Андрея любезность посадить его рядом с Анной Павловной. Hélène обожает французов.

[стараний.]

[Нужно вам сказать, милый мой, что самый важный петербургский салон это салон моей жены. У нее бывают все выдающиеся дипломаты, особливо из французского посольства. Коленкур ездит к ней.]

[спокойствие,]

[Графиня,]

[любовник по сердцу,]

[признанный любовник.]

[непринужденностью]

[«это — великолепное животное».]

На полях: Разговор зашел о важнейшем: о свихнутой ноге императора Александра и о преобразованиях Сперанского.

[Нас было много. Герцог такой то... Граф такой то...]

[Герцог Люин меня насмешил.]

На полях: Vous voyez, comme nous lançons nos fusées, mais elles sont suivies immédiatement par l’obscurité. [Видите, как мы пускаем ракеты, но тьма идет за ними следом.] Hélène говорит. Всем кажется умно, кроме Pierr’a и князя Андрея. Государь в Петербурге с поврежденной ногой. Слава богу лучше.

[«Дружба великого человека — дар бога».

— Богов, графиня, ежели вы разрешите восстановить Расина,]

[О, я не исповедую единобожия,]

[великий человек, гений. Ну, что же, я этого никогда не отрицал.]

[его величеству императору французов,]