Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

[ Далее со слов: Не прошло двух минут, кончая: когда граф отпускал его в Петербург. — близко к печатному тексту. Т. I, ч. I, гл. XIX — XX.]

Голова эта беспомощно покачивалась от движений шагов несущих; увидав ближе эту голову, Pierre еще более убедился, что она почти не переменилась. Тот же правильный горбатый нос, та же ширина кости лба и скул, та же величественность и приятность рта и даже тот же взгляд, твердый и гордый до бесстрастности. Как прежде Pierre помнил этот взгляд, всегда говоривший, что всё, всё ничтожно в сравнении с чем то другим, так и теперь этот взгляд говорил то же.

[ Далее со слов: Прошло несколько минут, кончая: все бывшие в эту ночь в доме графа Безухова. — близко к печатному тексту. T. I, ч. I гл. XX — XXI.]

Pierre был введен в эту комнату, чтобы тоже поддержать свои силы <���и на него произвел странное впечатление вид этой парадной, круглой гостиной, с мраморными столиками, которую он помнил блестящую огнями сотен свечей и бальных туалетов во время балов у графа, а теперь едва освещенной одною восковою свечкой, с беспорядочно расставленными блюдами, приборами и стульями. Он не стал есть и прошел через комнату к выходной двери в залу из странного любопытства, всё там ли же и такая ли эта зала? В зале было темно, но он услыхал голос старшей княжны и Анны Михайловны.

[ Далее со слов: Pierre хорошо помнил эту парадную... кончая: ...обе они в одно время говорили взволнованным шопотом. — близко к печатному тексту . T. I, ч. I, гл. XXI.]

— <���Я вам говорю, милая княгиня, — шептала княжна, — что его последняя воля написана и у него в бюро, а что это забытая духовная бумага, которую он хотел уничтожить. Я и не знаю, что в ней, но...

— Как вы хотите, милая княжна, теперь тревожить умирающего, можно сказать, и кто знает, с какой целью он оставил ее при себе? Я знаю всю вашу любовь и преданность.

— Мое мнение — пойти и спросить, пока есть время, — сказал князь Василий, беря что то из рук княжны. Но Анна Михайловна схватилась за вещь обеими руками.

— Ах, князь, вы хотите убить его. Спросите Lorrain. — Князь казался удивленным.

— Но позвольте вам заметить, Анна Михайловна, — говорила княжна, — что князь верно знает, что должно и не должно.

— Pierre, подите сюда, — сказала Анна Михайловна, не отпуская рук от мозаикового портфеля. — Как вы думаете, mon cher? — Князь Василии не пускал руку.

— Княгиня Анна Михайловна, я вас прошу не вмешиваться не в свои дела, — сказал он, злобно подпрыгивая щеками. — Пустите. Я , я вам говорю, я пойду и спрошу его. — Pierre подошел вплоть и ужаснулся, увидав лицо князя Василия. Первая мысль его была, что он сделал что нибудь не так и что он виноват в этом расстройстве. Он молча смотрел на борьбу за портфель и не узнавал ни князя Василья, ни Анны Михайловны, которая, как наседка, окрысившись, тянула портфель.

— Помните, что вы будете отвечать за все последствия, — сказал князь Василий, пуская портфель.

Когда Ріеrrе :подойдя к аббату и молодому человеку, служившему в гражданской службе и носившему в гостиной Анны Павловны прозвание un homme de beaucoup de mérite, этот homme de beaucoup de mérite [1406]говорил аббату, как иностранцу, поучая его, что Россия находится в самом исключительном состоянии, противуположном всем европейским государствам. Здесь государь либерал, желающий дать права и не находящий ни достаточного развития, ни сочувствия. Он рассказал про монеты, которые государь хотел отчеканить не с своим изображением, а с изображением России. Аббат учтиво улыбался.

— Да, это очень интересно, — говорил он.

— Но можно думать, — вдруг сказал Pierre, — что конституция, данная по одной воле государя, может быть по воле же его отнята.

Un homme de beaucoup de mérite с удивлением посмотрел на этого бестактного молодого человека, так говорившего при иностранце, и, грустно отвернувшись, замолчал. Чистенький, свежий старичок аббат, с крепким, горбоносым лицом, напротив, казалось, был заинтересован вмешательством этого молодого человека. Он посмотрел на Pierr'a умными и проницательно спокойными глазами, и, поворачивая между пальцами табакерку с изображением какой то коронованной особы, [посмотрел] опять на homme de beaucoup de mérite, ожидая его ответа.

— Разве учреждение министерств, свободных хлебопашцев, уничтожение тайного совета отменены? Напротив, мы с каждым днем видим новые и новые льготы, — сказал l’homme de beaucoup de mérite.

— Какие же могут быть льготы в государстве, где мильоны рабов, — наивно сказал Pierre, желая завести интересный разговор.