Николай Лейкин - Кухарки и горничные

— Тутъ, сударыня, не въ одномъ мясникѣ сила, — отвѣчала кухарка, улыбнувшись. — Мясникъ мясникомъ, а, кромѣ того, баринъ обижаетъ меня и насчетъ дичи. Не господское это дѣло дичь покупать. Зеленщикъ тотъ, у котораго мы и дичь забираемъ, тоже обижается, что рябчики на сторонѣ берутъ, и черезъ это тѣснитъ меня. Если всякую дичь въ постороннемъ мѣстѣ баринъ будутъ брать, то что-же въ зеленой-то нашей будемъ мы брать? Какія такія закупки? Корешки для супу да капусту для щей, а этотъ товаръ пустяковъ стоитъ, отъ него кухаркѣ не много дашь.

— Милая, ты стѣсняешь свободу, стѣсняешь свободу хозяевъ, — замѣтила Марья Петровна кухаркѣ.

— А вы стѣсняете свободу мою, такъ ужъ лучше честь честью разойтиться, — отвѣчала кухарка. — Я женщина честная, чужого никогда не брала, и прямо напрямки вамъ все докладываю. Не угодно вамъ — разойдемся.

— Правомъ покупать провизію самимъ мы не можемъ поступиться, это должно остаться за нами, а потому ты мнѣ скажи — сколько-же тебѣ давали мясникъ и зеленщикъ?

Кухарка опять улыбнулась.

— Тутъ не токма что мясникъ да зеленщикъ, а и рыбакъ, сударыня. И это мнѣ обидно, что баринъ въ прошлую субботу заѣхали сами на садокъ и купили судака и красной икры. Зачѣмъ это? Развѣ я не могла-бы такой-же красной икры и такого-же судака купить у нашего рыбака? Я заплатила-бы ему тѣ-же самыя деньги, никакого-бы вамъ убытка не было, а мнѣ отъ рыбака была-бы халтура, — сказала кухарка.

— Ахъ, ужъ теперь и рыбакъ!

— А то какъ-же… Изъ-за этого живемъ… Жалованья моего, сударыня, я вамъ прямо говорю, мнѣ еле-еле на моего изверга хватаетъ. Вѣдь, вотъ онъ теперь который мѣсяцъ безъ дѣла! Все ищетъ мѣста швейцара, чтобы полегче работа была, отъ другихъ мѣстовъ отказывается, потому набалованъ онъ, и ему трудно на тяжелую работу. И вотъ все теребитъ, теребитъ меня. А ему жалованье отдамъ такъ что-же мнѣ себѣ-то?.. Только халтура отъ лавочниковъ и остается, а ея-то и нѣтъ.

— Ну, это ужъ дѣло исключительное. Сама виновата, что даешь, — отвѣчала Марья Петровна.

— Нельзя не дать-съ. Онъ вышибетъ, силой вышибетъ.

— Такъ мнѣ хочется знать, сколько-же тебѣ даютъ мясникъ, зеленщикъ и рыбакъ?

— Да вѣдь это, сударыня, трудно сказать… Какъ званые гости у васъ — сейчасъ халтура и прибавляется. Но, вотъ, вѣдь ужъ и со столовымъ масломъ тоже баринъ вздумалъ меня обижать…

— Позволь, позволь… Здѣшній лавочникъ ужасъ что деретъ за масло и, кромѣ того, прогорклое даетъ, оттого баринъ и купилъ полъ-пуда масла въ складѣ. И лучше, и дешевле…

— Въ такомъ разѣ вотъ изъ-за всего этого и увольте меня, сударыня, — проговорила кухарка. — Мѣсто у меня есть, найдено мѣсто. Такое мѣсто, гдѣ господа ни во что не входятъ. Тамъ барыня молодая, живетъ на чужія деньги. Что ей рубль, два, если она отъ одного купца заводчика десять тысячъ въ годъ получаетъ, а мало будетъ, такъ купецъ этотъ и еще ей десять прибавитъ, потому, души въ ней, какъ говорится, не чаетъ…

— Ну, это дѣло другое, — сказала Марья Петровна. — Такъ завтра уходишь?

— Могу и до послѣзавтра подождать. Я женщина честная. Зачѣмъ мнѣ васъ притѣснять? Два дня я вамъ еще постряпаю, а вы себѣ другую кухарку ищите. Даже сама могу вамъ кухарку изъ своихъ знакомыхъ предоставить. Можетъ быть, та и уживется при вашихъ порядкахъ. А я, сударыня, не могу, извините. Такъ что-же сегодня стряпать?

Начинается заказываніе обѣда.

Утро. Господа сидятъ на террасѣ дачи и пьютъ чай. Горничная докладываетъ, что пришла наниматься новая кухарка. Кухарку требуютъ на террасу. Входитъ среднихъ лѣтъ женщина въ пальто со стеклярусной бахромой, въ яркомъ шелковомъ платкѣ на головѣ и съ зонтикомъ.

— Здравствуйте… — говоритъ она, кланяясь. — Вашей милости кухарка требовалась.

— Да, намъ нужна кухарка, — отвѣчаетъ хозяйка. — Вы отъ кого? Тебя кто прислалъ?

— Мясникъ прислалъ, сударыня.

— Ты у кого-же прежде-то жила?

— У двухъ генеральшъ жила. Сначала у генеральши Безбрюшиной жила, домъ свой на Офицерской имѣютъ, потомъ жила у генеральши Вѣдьминой. Еликанида Порфирьевна Вѣдьмина. Можетъ быть, изволите знать. Мужъ ихъ генералъ, около Чернышева моста служитъ. Оттуда кульеры-то къ намъ пріѣзжали. Потомъ у купцовъ Пѣтунковыхъ жила… Два мѣсяца выжила. Да не особенно я склонна къ купцамъ-то, потому — провизію гуртомъ закупаютъ и все сами… А наша сестра этого не любитъ.

— А аттестаты у тебя имѣются отъ тѣхъ господъ, у которыхъ ты служила? — спросилъ хозяинъ.

— Да вѣдь какіе нынче аттестаты, сударь! Господа всякій разъ въ раздраженномъ видѣ, когда уходишь съ мѣста, и могутъ Богъ знаетъ что прописать. Коли ежели не занравилось на мѣстѣ и сама уходишь — сердятся, зачѣмъ сама уходишь; коли ежели не потрафила и сами отказываютъ — сердятся, зачѣмъ не потрафила. Вы лучше вотъ у мясника Груздева и зеленщика Корякина спросите — никто обо мнѣ ничего, кромѣ хорошаго, не скажетъ.