Николай Лейкин - Квартирная страда

— Разумѣется, пониже было-бы лучше, но вѣдь ниже и дороже.

— У насъ цѣны во всѣхъ этажахъ умѣренныя. Вамъ въ четыре комнаты? Прошу вотъ въ эту дверь. А швейцара вы изволили видѣть? Гигантъ. Въ тамбуръ-мажорахъ служилъ. Ихъ превосходительство сами его и выбирали. И все для жильцовъ. Обернитесь назадъ и посмотрите, какія ступени у лѣстницы. А перила? Чугунъ, бронза и палисандровое дерево. Зимой тутъ красный бархатный коверъ разстелимъ, тропическихъ растеній наставимъ, винегромъ-де-туалетъ душить начнемъ. Вотъ-съ квартирка въ третьемъ этажѣ о четырехъ комнатахъ за девятьсотъ рублей въ годъ.

— Что? Какъ? Можетъ быть, я не дослышалъ. За сколько? — удивился съемщикъ.

— За девятьсотъ рублей въ годъ.

— Да вѣдь это-же разбой — за четыре комнаты!

— Вы прежде посмотрите, какова отдѣлка. Лѣпные потолки, ванная, каминъ, паркетъ съ фризомъ. Паровое отопленіе… Въ гостиной бархатные обои, на окнахъ бронзовые шпингалеты. Судите сами: окна на улицу, швейцаръ въ сажень ростомъ. Вѣдь этакій дѣтина какъ хватитъ кулачищемъ…

— Намъ драки не надо.

— Да вѣдь не васъ, не васъ онъ будетъ бить.

— Еще-бы насъ-то! Нѣтъ, мимо, мимо. Тогда не стоитъ и смотрѣть. Это ужасная цѣна.

— Вы все-таки взгляните на внутреннюю отдѣлку квартиры. Генералъ, можетъ быть, и уступитъ шестьдесятъ рублей въ годъ. Деньги у насъ по полугодіямъ впередъ.

— А ужъ въ такомъ случаѣ и совсѣмъ эта квартира намъ не годится. Мы люди служащіе, сами получаемъ жалованье помѣсячно.

— Я походатайствую у генерала. Можетъ быть, онъ и рѣшится разсрочить вамъ деньги помѣсячно. Но вы все-таки взгляните квартиру. Вотъ, напримѣръ, прихоженькая. Вѣдь игрушечка.

— Именно игрушечка. Для игры въ куклы. А людямъ здѣсь и повернуться негдѣ. Придутъ пять-шесть человѣкъ гостей и не будешь знать, куда дѣться съ платьемъ.

— А ужъ гости пусть платье швейцару отдаютъ. Это его доходъ.

— Боже мой! А какъ низки потолки!

— Шестой этажъ выгоняли, такъ нельзя было сдѣлать. Но для третьяго этажа эта вышина все-таки достаточна.

— Да неужто это третій? Кажется, четвертый.

— Мы его считаемъ за третій, потому что подвальный полуэтажъ у насъ въ счетъ не идетъ. Но войдите въ гостиную.

— Нѣтъ, эта квартира намъ не годится.

— Да отчего-же? Что вы такіе за особенные! Помпейская лѣстница, подъемная машина, домовладѣлецъ генералъ.

Съемщики не отвѣчаютъ, молча выходятъ изъ квартиры и начинаютъ спускаться съ лѣстницы.

Звонокъ у наружныхъ дверей.

Вертлявая горничная отворяетъ дверь. Показывается запыхавшійся полный господинъ съ большими портфелемъ.

— Баринъ дома? — спрашиваетъ онъ.

— Дома-съ… Но одѣваются и сейчасъ поѣдутъ на службу.

— Я самъ передъ службой. Мнѣ его только на пять минутъ… Я подожду. Доложите, милая, что коллежскій совѣтникъ Захватовъ желаетъ его видѣть. Впрочемъ, чина можно и не упоминать.

Полный господинъ сбрасываетъ съ себя пальто, снимаетъ шляпу и обнаруживаетъ лысину.

— Слава Богу, засталъ, — бормочетъ онъ. — Гдѣ подождать?

— А вотъ въ гостиную пожалуйте… — приглашаетъ его горничная.

— Это гостиная? Прекрасно. О трехъ окнахъ… — говоритъ полный господинъ, входя въ комнату, и садится. — Послушайте, милая, не сыра у васъ квартира? — обращается онъ къ горничной.

— Что вы, баринъ… Квартира отличная.

— Ну, такъ доложите: Захватовъ.

Минутъ черезъ пять изъ сосѣдней комнаты выходитъ тощій мужчина въ бакенбардахъ съ просѣдью и въ вицмундирѣ.

— Чѣмъ могу служить? — спрашиваетъ онъ.

— Позвольте отрекомендоваться: коллежскій совѣтникъ Захватовъ, — произноситъ полный господинъ. — А цѣль моего визита — вы сдаете квартиру…

Хозяинъ всплескиваетъ руками и восклицаетъ:

— Узнали ужъ? Ну, скажите на милость! А вѣдь, вчера только назначеніе состоялось. Видите-ли, я перевожусь на службу въ Пензу…

— Знаю, все знаю! — киваетъ Захватовъ.

— Отъ кого вы могли узнать, если директоръ мнѣ только третьяго дня…

— Изволите видѣть… Вашъ курьеръ приходится двоюроднымъ братомъ нашей горничной…

— Ну, теперь понимаю. Впрочемъ, что-жъ я? Прошу покорно садиться.

— Тороплюсь на службу… Но для выясненія условій…

Оба сѣли.

— Курить не прикажете-ли? — предлагаетъ хозяинъ и открываетъ портсигаръ.

— Позвольте… Господи, какъ я радъ, что, наконецъ, скитанія мои по улицамъ, дворамъ и лѣстницамъ кончатся! — вздыхаетъ Захватовъ. — А то нѣтъ квартиръ. Нѣтъ и нѣтъ. А если есть, то вдругъ комнаты одной не хватаетъ… А то велика квартира… А то цѣна неприступная. А то не отдѣлана и надо ожидать ее, живя на дачѣ до октября. А у меня дача, какъ и у многихъ, и съ протекціей, и съ утопіей, какъ говоритъ прислуга.