Владимир Соллогуб - Тарантас (Путевые впечатления)

В эту минуту въехал на двор на извозчике Иван Васильевич. Воротник его макинтоша был поднят выше ушей, подмышкой был у него небольшой чемоданчик, а в руках держал он шелковый зонтик, дорожный мешок с стальным замочком и прекрасно переплетенную в коричневый сафьян книгу со стальными стежками и тонко очинеиным карандашом.

- А, Иван Васильевич! - сказал Василий Иванович. - Пора, батюшка. Да где же кладь твоя?

- У меня ничего нет больше с собой.

- Эва. Да ты, брат, этак в мешке-то своем замерзнешь. Хорошо, что у меня есть лишний тулупчик на заячьем меху. Да бишь, скажи, пожалуйста, что под тебя подложить, перину или тюфяк?

- Как? - с ужасом спросил Иван Васильевич.

- Я у тебя спрашиваю, что ты больше любишь, тюфяк или перину?

Иван Васильевич готов был бежать и с отчаянием поглядывал со стороны на сторону. Ему казалось, что вся Европа увидит его в тулупе, в перине и в тарантасе.

- Ну, что же? - спросил Василий Иванович.

Иван Васильевич собрался с духом.

- Тюфяк! - сказал он едва внятно.

- Ну, хорошо. Сенька, подложи ему тюфячок да пошевеливайся, олух!

Сенька в нагольном тулупе принялся снова за свою циклопическую работу [Циклопическая работа - огромный, исполинский труд.].

Василий Иванович продолжал с довольной улыбкой:

- А каков тарантасик-то? Ась?.. Сущая колыбель! Не опрокинетесь никогда, и чинить нигде не надо, не то что ваши рессорные экипажи: что шаг, то починка. А мягко-то, как словно в кровати. Знай только переваливайся себе с бока на бок, завернись потеплее, да и спи себе хоть всю дорогу.

Иван Васильевич глядел довольно грустно на своего спутника, нимало не убеждаясь в возможности предстоящих наслаждений. Но делать было ему нечего. Попромотавшись, как следует русскому человеку, за границей, он, если говорить правду, точно не знал, как добраться до отцовской деревни.

И вот открывался ему прекрасный случай. Василий Иванович, приятель его отца, отвозил его в долг.

Дорогой же он может изучать свою родину. Все б.ч хорошо. Но эта неблагородная перина, но эти ситцевые подушки, но этот ужасный тарантас!..

Иван Васильевич тяжко вздохнул и глухо примолвил в припев:

- "Nel furor della tempesta"... Пора бы ехать...

И точно, пора. Лошади готовы. Кругом тарантаса суетятся хозяева, сидельцы и служанки. Все и помогают, и кланяются, и желают счастливой дороги. Василий Иванович, при общем пособии, подталкиваний и подпихивании, вскарабкался, наконец, на свое место и опустился па перину. За ним влез Иван Васильевич и утонул в подушках. Сенька сел подле кучера.

- Ну, готово?

- Готово.

- Ну, смотри же, разбирать дорогу. Под гору сдерживать лошадей. Не скакать и не останавливаться, а ехать рысью... шаг, шаг, шаг... Сенька, не дремать на козлах.

Слышишь ли, чучело? Как раз свалишься. Ну, с богом, в добрый час, в архангельский... Пошел!..

Тарантас пошатнулся и поплелся себе, переваливаясь грузно с бока на бок...

- Прощайте, хозяева.

- Прощайте, батюшка, Василий Иванович... Просим не забывать. Покорнейше просим.

И хозяева, и сидельцы, и служанки, все высыпало за ворота поглазеть вослед тарантасу до того времени, пока он не скрылся, наконец, из вида. И покатился тарантас по Москве белокаменной и ни в ком не возбудил удивления. А было чему подивиться, глядя на уродливую колымагу с подушками, на которой лежал мохнатый помещик, подобно изнеженному медведю; немалого удивления заслуживал и торчащий подле него фантик в макинтоше и с недовольной физиономией, да в своем роде не менее замечателен был на козлах и Сенька в бараньей шкуре, словно дикарь ледовитых пустынь. Все это в других краях возбудило бы непременно общее любопытство. Но в Москве проходящие, привыкнув к подобным картинам, не обращали на тарантас ни малейшего внимания. Одни лишь уличные мальчишки, дергая друг друга за кафтаны, говорили между собой мимоходом:

- Вишь какой-то едет помещик. Эк его раздуло!

Глава III

НАЧАЛО ПУТЕВЫХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

Когда путешественники выехали за заставу, между ними завязался разговор.

- Василий Иванович!

- Что, батюшка?

- Знаете ли, о чем я думаю?

- Нет, батюшка, не знаю.

- Я думаю, что так как мы собиоаемся теперь путешествовать...

- Что, что, батюшка... Какое путешествие?

- Да ведь мы теперь путешествуем.

- Пет, Иван Васильевич, совсем нет. Мы просто едем из Москвы в Мордасы, через Казань.

- Ну, да ведь это тоже путешествие.

- Какое, батюшка, путешествие. Путешествуют там за границей, в Неметчине; а мы что за путешественники?