Роман Солнцев - Полураспад

Елена Викторовна тронула Алексея Александровича за локоть (она листала другой том) и показала пальчиком с перламутровым ноготком на фразу в заключении: "Таким образом, есть все основания считать, что действия профессора Левушкина-Александрова в Китае нанесли огромный, невосполнимый ущерб безопасности России..."

- А теперь вот тут. - И, открыв первый том, показала строки обвинения: "Таким образом, есть все основания считать, что действия профессора Левушкина-Александрова в Китае нанесли огромный, невосполнимый ущерб безопасности России..."

Ха-ха-ха! Одними и теми же словами! Это что же, в Институте металла, не особенно думая, писали под диктовку майора Сокола?

- Но почему? Что я им сделал? - бормотал Алексей Александрович. - Я им даже как-то помог - дал микробов почистить отвалы... Не плюй в колодец вылетит, не поймаешь...

Елена Викторовна засмеялась (чего она смеется? Что тут смешного?) и, совершенно не обращая внимания на присутствующих сотрудников ФСБ, объяснила:

- В Институте металла, как я знаю, два года назад была кража золота и платины. Сами понимаете, очень серьезное дело. Я думаю, на них поднажали... Ведь так? - весело спросила она у следователей.

Те с угрюмыми лицами молчали. Уже никаких угроз.

В камере она ему поведала, что об этой краже в Институте металла ей напомнил что-то заподозривший Артем Живило. Хоть и писали в газетах, но забылось. Черноглазый живчик специально съездил туда и, пользуясь своим обаянием, многое выпытал у девчонок из элетрохимической лаборатории. Да, к ним приезжали из ФСБ, да, три-четыре месяца назад...

И грянул поистине счастливый день.

- Левушкин-Александров! - крикнул надзиратель. - На выход!

В каком смысле? В каком? Алексея Александровича быстро провели по коридорам СИЗО во двор, где его ожидал под синим ярким небом не мрачный автозак, а серая "Волга".

- Садитесь, пожалуйста.

И гражданина Левушкина-Александрова повезли - в который раз - к центру города. Интересно куда? В больницу? Рядом в машине сидит то ли конвоир, то ли просто сопровождающий - без оружия.

Нет, его ожидают следователи ФСБ. Вот он снова на третьем этаже, в памятном кабинете. Алексей Александрович уже догадывается, что в его судьбе должны произойти изменения. Отпустят до суда домой? Возьмут на всякий случай подписку о невыезде?

Переступив порог, он увидел опять-таки знакомых ему следователей капитана Шедченко и лейтенанта Кутяева. Татьяна Николаевна предстала сегодня в зеленом шелковом платье, с шарфиком на шее, а юноша в свитерке и черных джинсах. И они смотрят на вошедшего какими-то иными глазами.

В стороне - адвокат Елена Викторовна с цветами в руках.

- А где же Андрей Иванович? - с екнувшим от счастья сердцем спросил Алексей Александрович. И, сунув нос в кулак, невнятно произнес: - Без него отказываюсь говорить... ей-богу...

- А вам и не придется говорить, - ответила Шедченко. - Алексей Александрович! Мне поручено сообщить вам, что уголовное дело в отношении вас прекращено за отсутствием состава преступления.

- Что?! - Профессор хрипло засмеялся. - Простите... а не можете повторить, что вы сказали?

- Могу, Алексей Александрович.

- Нет, не здесь... - Голос у Левушкина-Александрова сорвался. - А перед людьми... Моего сына избили, как сына шпиона... жена... друзья... - И самым постыдным образом он вдруг закрыл лицо локтем и расплакался.

В кабинете наступила тишина. Видимо, эти офицеры много видели подобных слез и потому стояли молча. Да и что тут скажешь?

- Извините... - И вдруг у Алексея Александровича от черного гнева застучало в голове, он, вскинув глаза, с ненавистью выкрикнул: - Ну так отпустите меня! - Скрюченными пальцами разодрал грязную рубашку и принялся расцарапывать гипсовый кожух. - Снимите! А я найду ваших сотрудников, которые били меня... Я запомнил их дыхание... я биофизик... я по всем вашим кабинетам... я их смердящее дыхание... - И Алексей Александрович потерял бы сознание, если бы не Елена Викторовна, - она уже была рядом, она подхватила его под руку...

28

Левушкина-Александрова перевезли во 2-ю Областную клиническую больницу.

Через три дня гипс сняли, и Бронислава на "BMW" Кунцева привезла его домой.

В дороге она выла, как волчица, обнимая его, целуя то в щеку, то в ухо:

- Мы верили... верили...

Когда вошли в квартиру, Митька прыгнул, как длинный кот, и повис на шее - отец даже вскрикнул. И тут же сказал:

- Все хорошо, нормально... Виси...

Огромными шагами пересек гостиную, зашел в спальню матери. Та сидела, совершенно уже слепая, в кресле и ждала. Обожгла его слезами. И все шептала беззубым ртом (не успела вставить зубы):