Владимир Солоухин - Время собирать камни

Что касается Киреевского, то всякая узость и грубость взглядов на западную культуру, а также на будущее русской культуры была ему чужда и противна.

Основное положение Киреевского в несколько упрощенном пересказе сводится к тому, что западная культура рациональна, к девятнадцатому веку она исчерпала себя и не может уже дать человеку ничего нового, плодотворного. Новое слово будет принадлежать только еще развивающейся русской культуре, если она сейчас сумеет усвоить все, что успел уже дать Запад. Новое слово будет не рациональным, а духовным, оно придет от России.

"Определяя современное состояние умов в различных европейских странах, Киреевский отмечает, что начало просвещения, действовавшее в истории Запада, оказывается в настоящее время неудовлетворительным по отношению к новым, недавно народившимся запросам мысли... Современное просвещение Европы должно теперь уступить свое место новой образованности, как некогда образованность греко-римская уступила свое место европейской. Новое просвещение должно выйти из недр русской нации, а для того, чтобы оно осуществилось, нам нет нужды целиком заимствовать результаты западной жизни, мы не должны делать и резкого поворота к прошлому своей истории. Правильный путь развития России должен сводиться к тому, что мы будем западную образованность пронизать новым смыслом... Последняя наша цель - это просвещенность, чуждая односторонней просвещенности Запада и вполне отвечающая потребности живого разумного духа [Лушников А. Г. И. В. Киреевский. Очерк жизни и религиозно-философского мировоззрения. Казань, 1913].

...Зависимость нашей литературы от западных литератур не только не должна лишать нас надежды на самостоятельное развитие, но - обещает литературе нашей характер многосторонний... У нас есть надежда и мысль о великом назначении нашего отечества. Для того, чтобы надежда наша осуществилась, необходимо принять ряд мер, направленных к усвоению уровня образованности Eвропы. Западная Европа заметно сходит со сцены в роли передовой, просветительной силы, и заменить ее, за отсутствием других кандидатов на эту роль, должны мы... Для выполнения нашей национальной задачи - сменить свершавший свое развитие Запад - мы и должны подняться на ту же ступень развития, и прежде всего нам необходима философия... Но философия Запада не годится для нас, так как "чужие мысли полезны только для развития собственных"... Наша философия должна развиться из нашей жизны... Россия вступила на путь развития позже западных государств, вследствие чего она "богата опытом старших". Западные народы совершили круг своего развития и впали в односторонность зрелости... из нравственного оцепенения Европу способна вывести Россия, если она усвоит сначала западноевропейское просвещение, чтобы тем успешнее потом действовать на Европу" [Там же].

Киреевский утверждал, что в просвещении одиноком, ограниченном лишь своей национальностью "нет жизни, нет блага, ибо нет прогрессии, нет того успеха, который добывается только совокупными усилиями человечества" [Цит. по ст.: Писарев Д. И. Русский Дон Кихот. М, ГИХЛ. Т. 1, С. 323].

Во всех этих рассуждениях можно видеть при желании сколько угодно заблуждений, но нельзя увидеть ни национальной ограниченности, ни кичливости, ни узости взглядов, ни пренебрежительного отношения к культурам и просвещенности других народов. "Вследствие такого широкого славянофильского взгляда Киреевский занял в московском обществе какое-то промежуточное положение между двумя течениями. С западниками его связывало уважение к лучшим проявлениям западной культурной жизни, с славянофилами высшее уважение к своему родному русскому... Широта нравственных симпатий привлекала к Киреевскому людей различных убеждений... все отдавали должное уму Киреевского: и, как человек, как величина нравственная, он неизменно получал лишь положительные отзывы. В 1832 году Пушкин писал по поводу запрещения "Европейца": "Журнал "Европеец" запрещен... Киреевский, добрый и скромный Киреевский, представлен правительству сорванцом, якобинцем".

"Я не знаю Киреевских,- писал Белинский,- но судя по рассказам Грановского и Герцена, это фанатики, особенно Иван, но люди благородные, честные".

"Я от всей души,- писал в одном из писем Грановский, - уважаю Киреевских, несмотря на совершенную противоположность наших убеждений. В них так много святости, прямоты, веры, как я еще не видел ни в ком" [Барсуков. Жизнь и труды Погодина, 1891. Кн. 9. С. 36; Кн. 5. С. 470 - 471].