Александр Солженицын - Круглый стол в газете 'Йомиури'

Александр СОЛЖЕНИЦЫН

Круглый стол в газете "Йомиури"

Токио,13 октября 1982

Моримото (заведующий иностранным отделом "Йомиури"). Господа, я благодарен вам всем за то, что вы пришли на сегодняшнюю встречу, несмотря на свою занятость. Я думаю, что тут все друг друга знают, но всё же надо представить. Господин Шотаро Ясуока, литератор и писатель, известен по всей Японии. Господин Хироши Кимура, специалист по русской литературе и переводчик. Господин Хаяо Симидзу, профессор Токийского института иностранных языков, специализируется в международной и советской политике. Должен прийти ещё профессор Кичитаро Кацуда, он был в командировке и опаздывает; он специализируется в юридической, политической области. Я сегодня послужу вам в качестве ведущего. На этой встрече я предоставляю вам говорить как хочется и что хочется, свободно. Сначала послушаем, господин Солженицын, ваши впечатления от поездки по Японии и ваше мнение о нашей культуре. Я был бы рад, если бы тут произошёл обмен мнениями о западной культуре и современной цивилизации. О свободе в Советском Союзе. О связи между литературой и политикой, Но я прошу вас не считать для себя обязательными мои предложения. Итак, прежде всего я хотел бы слышать от вас, господин Солженицын, ваши впечатления от нашей страны Японии.

Солженицын. К сожалению, это будет повторением того, что я уже говорил по телевидению. Поэтому - по желанию господина Моримото - либо вовсе не повторять, либо очень сжато.

Моримото. Как вы знаете, телезрители и читатели газеты - разные люди, поэтому в данном случае не будет повторения. Хотелось бы попросить вас рассказать ещё раз.

Солженицын. Вообще у меня другой принцип, я считаю, что писатель не должен ничего повторять дважды. Это - удел политиков, и даже обязанность их, повторять многократно одно и то же.

Моримото. А почему вы придерживаетесь принципа неповторения?

Солженицын. Это принципиальная разница между писателем с одной стороны и журналистом и политиком с другой. Считается, неправильно считается, что журналист и писатель - две ступени одной и той же профессии. На самом деле профессии писателя и журналиста прямо противоположны. Журналист должен схватить немедленно то, что он увидит, и сию же минуту передать. А затем, с течением времени, часто даже повторять, выражая какую-нибудь политическую линию, те же самые тезисы и доводы. А писатель не должен никогда спешить с выводами, его доводы должны отстаиваться годами, и повторение одного и того же просто нарушает художественную меру. И вообще, когда я выступаю с какими-то публичными заявлениями или интервью, я, собственно, нарушаю писательский жребий, писательский удел. И я бы ни за что этого не делал, если бы не было двух причин, которые настойчиво требуют этой моей деятельности. Одна причина та, что у меня на родине за советские десятилетия интеллектуальные гуманитарные силы во многих этажах почти нацело уничтожались. И на немногих уцелевших остаётся долг говорить за всех умерших. И так получается, что вот я, писатель Солженицын, то и дело выступаю с публицистикой. А физики Сахаров, Орлов и математик Шафаревич, все академики, вынуждены заниматься социальными проблемами. А вторая причина: что вне пределов СССР о событиях в нашей стране слишком часто высказываются поспешные, верхоглядные, а по сути - неверные мнения.

Моримото. Но всё-таки вкратце ещё раз повторите.

Солженицын. Прежде всего, я нисколько не считаю свои суждения авторитетными, ибо я путешествовал только две недели и был связан шоссейными дорогами, автомобилем, не было возможности просто бродить с рюкзаком среди людей. Мои впечатления можно разделить на два слоя. Один слой - это то, что несомненно, и, в общем, видят все, и японцы прекрасно знают. Это то, что у вас мало земли, земля скудная, нет ни ископаемых, ни хороших почв, что нужно всё это возместить трудолюбием. И как всегда в жизни бывает, стеснённые обстоятельства заставляют человека расти и в специальности, и в душевных качествах. Поэтому у японцев развилось такое невероятное трудолюбие и искусство, которыми они так блеснули в XX веке. Я не имел возможности наблюдать японский семейный строй, а это очень важный элемент современности, ибо крепкая семья - основа здоровья нации. (К сожалению, я не могу здесь судить, хотя косвенные впечатления больше складываются положительные.) Мне удалось посетить несколько уроков в одной школе, провинциальной. Школу, воспитание молодежи я считаю одним из главных ключей к судьбе нации, к тому, что с ней делается. И я с удовлетворением должен сказать, что эта школа, где я был, в хорошем состоянии. Я был на уроках физики и математики, которые мог понимать без перевода. От ребят действительно требуют занятий, и, видимо, не господствует та гнилая педагогическая идея, как в некоторых странах Запада: что детям надо дать возможность до восемнадцати лет наслаждаться, не напрягаясь в трудах, пока они сами определят себя, чтo именно они хотят.