Гайто Газданов - Том 1. Романы. Рассказы. Критика

Интенсивность творческой жизни Газданова в предвоенное десятилетие поразительна, ведь все эти годы он продолжает работать ночным таксистом, продолжает посещать собрания литературного объединения «Кочевье», где выступает с чтением своих рассказов и участвует в обсуждении произведений других авторов. В начале тридцатых он все еще посещает Сорбонну (впрочем, по всей вероятности, университет он не закончил в силу некоторых объективных и субъективных причин – во-первых, приходилось много времени отдавать работе ради заработка, во-вторых, лекции профессоров зачастую кажутся ему весьма абстрактными, далекими от жизни, а их теории – попросту незрелыми).

Весной 1932 года по приглашению старшего друга, Михаила Осоргина, Газданов вступает в русскую масонскую ложу в Париже «Северная звезда». Вскоре из нее выделилась неофициальная группа, в которую входила главным образом молодежь, – «Северные братья». До начала войны состоялось 150 собраний группы, на которых обсуждался самый широкий круг вопросов – от творческих исканий пифагорейцев до проблем современной науки и современной общественной жизни.

Однако Газданова, при всей его внешней активности и литературных успехах, не покидало ощущение, что его литературная работа никому не нужна. Сказался и изнурительный ночной труд шофера. В статье «О молодой эмигрантской литературе», вызвавшей бурную полемику, он писал: «Культурные массы эмигрантских читателей есть очередной миф, может быть, не лишенный приятности для национального самолюбия, но именно миф… Неверно то, что бывшие адвокаты, прокуроры, доктора, инженеры, журналисты и т. д., став рабочими или шоферами такси, сохранили связь с тем соответствующим культурным слоем, к которому они раньше принадлежали. Наоборот, они по своей психологии, „запросам“ и взглядам приблизились почти вплотную к тому классу, к которому нынче принадлежат и от которого их, в смысле их теперешнего уровня, отделяет только разница языка» [9] Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе // Современные записки. 1936. Т. 60. С. 406. .

Эти обстоятельства существования накладывали отпечаток и на характер писателя. «Газданов был человеком замкнутым, – сообщала в письме ко мне от 26 апреля 1989 года Татьяна Алексеевна Осоргина, видный библиограф и пропагандист русской литературы за рубежом, вдова Михаила Осоргина. – Жизнь его была очень трудная и матерьяльно, и лично. Он об этом не говорил. Его книга „Ночные дороги“ многое Вам может объяснить. Человек был умный, но умом острым и ехидным. Не был совершенно злым, но иногда очень метко подмечал смешные стороны у человека». Об этих же свойствах характера пишут в своих воспоминаниях Зинаида Шаховская и Георгий Адамович. Так, Г. Адамович рассказал в статье «Памяти Газданова»: «…сблизился и подружился я с Газдановым сравнительно недавно, а в последние годы телефонировал он мне чуть ли не ежедневно, беседовали мы подолгу… Именно в те годы я оценил его быстрый, своеобразный ум, его острое чутье и даже его природную доброжелательность, ускользнувшую от моего понимания – или от моего внимания – прежде. В довоенный период эмиграции что-то меня от Георгия Ивановича отдаляло, сближению мешало. Держался он вызывающе, в особенности на публичных собраниях… Никаких авторитетов не признавал» [10] Новое русское слово. Нью-Йорк. 1971.11 дек, С. 3. .

В середине тридцатых годов Газданов узнает о тяжелой болезни матери, которая жила тогда во Владикавказе и с которой ему удавалось поддерживать связь: они переписывались, и мать внимательно следила за литературной работой сына, получая от него книги и журналы. Тревога за мать побуждает Гайто Газданова снова обратиться к Горькому. 20 июня 1935 года он, напомнив о своем давнем обращении и благожелательном отношении Горького, продолжает: «Сейчас я пишу это письмо с просьбой о содействии. Я хочу вернуться в СССР, и если бы Вы нашли возможность оказать мне в этом Вашу поддержку, я был бы Вам глубоко признателен…

В том случае, если бы Ваш ответ – если у Вас будет время и возможность ответить – оказался положительным, я бы тотчас обратился в консульство и впервые за пятнадцать лет почувствовал, что есть смысл и существования, и литературной работы, которые здесь, в Европе, не нужны и бесполезны» [11] ИМЛИ. АГ. КГ-НП/а-7-51. .

Горький ответил незамедлительно: «Желанию Вашему возвратиться на родину – сочувствую и готов помочь Вам, чем могу. Человек Вы даровитый и здесь найдете работу по душе, а в этом скрыта радость жизни» [12] Там же. ПГ-РЛ-10-1-1. .