Николай Сумишин: Белый шелест

"Скажи, Иванко, ты хотел бы пожить у меня зиму?"

Еще бы! Ясное дело... В кузню с Олексой ходить, горн раздувать...

"Хотел бы..."

"Тогда идем!"

Странно шел дядька Олекса. Оттолкнется костылями, станет ногой, оттолкнется, станет. А Иванко бежит следом и едва-едва поспевает за ним. Вскоре добрели они до колхозной конторы, кузнец пропустил Иванка вперед. В комнате дым, хоть топор вешай. Остановился Иванко посреди, смотрит по сторонам, как загнанный зайчонок.

"Спросите его!" - сказал взволнованно запыхавшийся Олекса.

Председатель колхоза Корнейчик внимательно оглядел Иванка, потом перевел взгляд на директора детдома Василия Яковлевича. Тот пожал плечами: мол, делайте как хотите.

"Ну как, хочешь жить у Алексея Павловича?" - спросил Корнейчик.

"Хочу".

"М-да, - протянул Василий Яковлевич. - А как же стеклянный бог, Алексей Павлович? Вы же должны понять, что детей надо не просто продержать зиму, а еще и воспитывать".

"Водка много вреда приносит", - вздохнул кто-то из присутствующих.

"Она и ум затуманивает, и на зло подталкивает..."

Все в выжидании смотрели на Олексу, который стоял хмуро возле дверей.

"С этим покончено", - выдавил наконец он из себя.

После работы, прихватив в гастрономе бутылку коньяку, Иван помчался домой. Наткнувшись еще в дверях на сердитый взгляд жены, замкнулся в себе.

- У тебя всегда так. Меня еще и виноватой сделаешь, - заворчала Маринка. - Никогда не будет как у людей.

- Давай лучше ужинать, я спешу.

- Мог бы сказать, куда спешишь, я как-никак твоя жена... И вообще, что за поездка такая! Пригласили ведь нас...

Маринка уговаривала оставить неожиданную поездку, потом махнула рукой и засмотрелась в окно, за которым падал густой снег. В комнате стало тихо-тихо. В этот миг в мыслях Ивана снова промелькнуло и сегодняшнее, и тогдашнее - все-все, что заставило его сейчас собираться в дорогу. Но он ничего не сказал жене. Молча надел охотничьи меховые сапоги, теплый полушубок.

Только в автобусе вздохнул облегченно, расслабился.

Автобусные окна залепливало снегом, белое нескончаемое одеяло раскинулось вокруг. Молоденький шофер спокойно смотрел вдаль. Иван подумал: парню тоже не придется встречать Новый год с друзьями.

Потихоньку мысли снова перенеслись в детство, которое он вспоминать не любил, но оно сегодня упорно возвращалось к нему. И каждый раз воспоминания вызывали у него неясную тревогу, как у человека, который несет на плечах какую-то вину...

"Дядя, а как шелестит дерево?"

"Зелено. Осенью - желто. Желтый осенний шелест..."

"А снег?"

"Что снег?"

"Шелестит?"

"Шелестит".

"Бело?"

"Бело. Белый шелест... Бело до горизонта, деревья белые, село белое, снежинки кружатся над нами, белые и бело шелестят".

"А когда вас ранило?"

"Когда?.. Зимой... Фашисты - метрах в пятистах, кругом бело... Потом как уда-арят наши "катюши". Почернело все, и мы пошли... Так и произошло..."

"Болело, наверное?.."

"Будто бы нет. Только пальцам холодно было. Смешно, ноги нет, а пальцам холодно было..."

Хорошо жить Иванку у кузнеца Олексы. Утром они завтракают картошкой, в полдень едят настоящий суп с хлебом, а вечером чаевничают. Начаевничавшись досыта, Иванко лезет на печь, а дядька Олекса устраивается возле печи ремонтировать Иванкову обувь. В хате тепло, за окном шелестит снег.

"Дядя, я, как вырасту, приеду к вам и привезу вам подарки".

"Учиться тебе надо, Ваня".

"А зачем?"

"Нынче без науки человек ничего не стоит".

"А я кузнецом!"

"Что кузница. Завод, вот это дело! В окопе думал: вот закончится война, буду учиться... Теперь куда! Прожил, словно кнутом щелкнул..."

"Дядя, а меня взяли бы на завод?"

"Я и говорю: для этого учиться надо".

Пришлось на следующий день идти в школу.

После уроков, когда возвращались по домам, кто-то сказал:

"Тетка Ганна говорила, от Корнейчика слышала: через год-два всего вдоволь будет".

"Дураки! - крикнул Коля Трохимчук. - Я уже говорил: бежать надо отсюда. В город. Там заводы есть и все есть".

Если вчера и позавчера Трохимчук был одинок со своим предложением, то сегодня к нему присоединился Сашка Ветровой. Иванку не хотелось разлучаться с Сашкой, самым близким товарищем, но, вспомнив дядьку Олексу, его теплую и приветливую хату, он сказал:

"А меня кузнец усыновить хочет".

"Слушай, слушай его. Он тебе наговорит".

"А он мне ничего и не говорил. Это соседка мне сказала".

"Ну, как знаешь!"

И пошли ребята дальше по улице, а Иванко остался один стоять на перекрестке...